Онлайн книга «Русское стаккато - британской матери»
|
Через полтора месяца мистеру Костаки позвонил семейный нотариус и сообщил, что его мать скончалась третьего дня в одиннадцатом часу утра… — Вероятно, на похороны… — Ее уже похоронили. — Почему мне не сообщили раньше? — Вас не легко было отыскать. — Я вам соболезную… — Это я вам соболезную, — сухо сказал нотариус. Роджер хотел было повесить трубку, но душеприказчик матери попросил не торопиться. — Незадолго до смерти ваша мать приобрела на аукционе нотную рукопись композитора… Сошта… Кошта… — Шостаковича? — вскричал Костаки. — Именно, — подтвердил нотариус. — Сегодня к вечеру я буду в Лондоне… Лизбет умирала три дня. Почти все это время она была без сознания, а когда приходила в себя, то непременно встречала печальный взгляд доктора Вейнера. За несколько секунд до смерти ей пригрезились двое мужчин: грек Костаки и ее сын Роджер. Далее сердце остановилось, и душа Лизбет, выскользнув через нос, унеслась в Вечность… * * * Роджер Костаки сидел в своем доме и плакал. Плакал от счастья, так как перед ним лежала подлинная нотная рукопись Шостаковича. Он осторожно открыл ее, достал из чехла Жирнушку и начал играть. Так упоительно он никогда не играл. Все его сознание перебралось в нотную тетрадь, Костаки стал частью этих нот и бил Жирнушкой по треугольнику. Потом он вскинул указательный палец ко рту, дабы послюнявить и перевернуть страницу к тридцать девятой цифре, а когда истертая бумага легла направо, губы Роджера привычно прошептали: «Стаккато…» Он чуть было не умер, когда увидел значок «легато»!.. Жирнушка выскочила из пальцев, упала с дребезгом на пол, а сам Костаки вдруг вскочил со стула, бросился к окну, растворил его в зиму и закричал в небо: — Шостакович!.. Шостакович!.. Он орал на весь Лондон. — Шостако-о-о-вич! Орал, пока глотка не села. Затем вернулся к пюпитру и плюхнулся на стул. — Мама… — просипел он. Атмосфера в комнате задрожала, перекорежилась, запахло чем-то гадким, Роджер вскрикнул и превратился в значок «стаккато»… * * * Миша вернулся с репетиции домой и рассказал Варваре новость: — Представляешь, Вавочка! Оказывается, этот Костаки был прав. Кто-то неправильно переписал ноты Шостаковича. А потом их растиражировали! На самом деле там стаккато. — Да что ты! — отозвалась Вавочка без особого интереса, вдевая в уши бриллиантовые серьги. Она не знала, кто такой Костаки и где должно было находиться это стаккато. — У него в доме рукопись нашли. Не понимаю, почему он раньше мне ее не показал. Гордец, наверное!.. * * * Митрополит Ладожский и Санкт-Петербургский обнялся с отцом Василием, расцеловался со своим протеже троекратно и вышел из храма Гроба Господня. Старик с властным лицом сел в представительский автомобиль, который неспешно покатил по Иерусалиму. Его Высокопреосвященство хотел было подремать до аэропорта, но его взгляд остановился на человеке с лицом дауна, который держал за руль велосипед. Автомобиль притормозил. Митрополит открыл окно и спросил: — Ты кто? — В Выборг поеду! — ответил Вадик. — За красной водой!.. Владыка вытащил из платья телефон и набрал номер. — Слушай, отец Михаил, — начал Его Высокопреосвященство, — помнится, еще при Иеремии был у вас в монастыре блаженный… — Исчез позапрошлой зимой, — ответил настоятель. — Наверное, в полынью провалился… — Что это за вода такая, красная? — Да газировка обычная. А что? — Да ничего… — ответил митрополит и нажал на трубке отбой. Затем он сунул под язык таблетку валидола, чтобы успокоить сердце, открыл дверь и вышел на жаркий асфальт. — Ну что, сынок, поедем? — В Выборг! — В Выборг, — согласился Его Высокопреосвященство, усаживая блаженного рядом с собою. — Домой едем, сынок! На Родину!.. |