Книга Рецепт дорогого удовольствия, страница 39 – Галина Куликова

— Спасибо, Глашенька, поставьте поднос на стол. Я скоро уеду, а вы разберите, пожалуйста, бумаги в этом шкафу. Петя оставил тут после себя страшную неразбериху. Вы ведь референт, — скрывая усмешку, добавил он. — Человек с понятием, не то что какая-то там секретарша.

Нежный был так мил, словно бы это не он недавно вопил, топал ножками, сучил ручками и брызгал слюной. Глаша нагрузилась папками и, оттащив их в свой кабинет, принялась ходить из угла в угол. Большой босс вел себя странно, очень странно! Когда он узнал, что Сусанна Кайгородцева жива, и услышал ее голос, то впал в настоящее буйство. Даже выкрикивал непристойности! А когда немного успокоился, сразу же позвонил кому-то и начал отчитывать. Теперь он собирается ехать в гостиницу и разбираться.

Как вчера сказал Стрельников? Нежный становится главной фигурой во всем этом деле с похищениями и убийствами. Хорошо бы проследить за ним, узнать, к кому он едет, и подслушать весь разговор.

Только она об этом подумала, как услышала голос Нежного, который отдавал последние распоряжения громко сопящей Раисе Тимуровне.

«Не успела! — в отчаянии подумала Глаша. — Сейчас он сядет в машину и умчится — только его и видели. Как я смогу за ним проследить?» Из окна она наблюдала за тем, как большой босс сел за руль и медленно отвалил от тротуара. И тут в голову ей пришла любопытная мысль. Что там рассказывала Сусанна про ночь понедельника? Нежный встретил ее возле кладбища и повез в гостиницу «Восточная». Сказал, что нужно подняться в номер двести двадцать два. Она поднялась, но никого там не застала. Может быть, стоит рискнуть и съездить туда? Чем черт не шутит? Она схватила сумочку и стремглав бросилась вон из кабинета.

— Глашечка, он хочет, чтобы я вела ежедневник! — сообщила ей Подвойская голосом, полным смертной тоски. — И на голову чтоб надевала белую шапочку.

— Да он просто варвар! — заявила Глаша, скрывая ухмылку. Раиса Тимуровна в белой шапочке могла бы потрясти воображение не одного пациента.

— Никому не говорите, что я уехала! — попросила она. — Вышла, и все.

— Ладно-ладно, — вяло махнула рукой секретарша. Ее привычный мир рухнул, и она только сейчас поняла, каким классным начальником был Петя Кайгородцев.

* * *

— Вах! — сказал кто-то позади Глаши, и это было единственное, что она услышала в свой адрес, войдя в гостиницу.

Внизу работали ресторан, бар, казино и несколько салонов. Народ сновал по холлу, никто не обращал ни на кого внимания, и Глаша беспрепятственно поднялась по лестнице на второй этаж. Кстати, на стоянке возле гостиницы она увидела красный автомобиль Нежного и мгновенно воспряла духом — след верный!

Номер двести двадцать два находился в самом конце коридора, и Глаша медленно побрела по мягкому ковру, опасаясь, что, если вдруг дверь откроется и большой босс выглянет наружу, ей просто некуда будет деться. Повсюду только запертые двери и ничего больше.

В номере двести двадцать два что-то происходило. На двери висела табличка «Не беспокоить», а внутри кто-то бубнил и глухо рыдал, пытаясь, по всей вероятности, заглушить рыдания подушкой или полотенцем.

Пожираемая любопытством, Глаша растеклась по двери, как капля масла. Если бы могла, она бы просочилась в замочную скважину. Увы! Ни одного слова из тех, что произносились в номере, из коридора расслышать было нельзя. Тогда Глаша встала на коленки, чтобы проверить, нет ли зазора между дверью и полом. В таком вот положении ее и застала дородная мадам, которая неожиданно вывалилась из соседней комнаты.

— Что вы тут делаете, милочка? — возроптала она, вздымая грудь.

— Ключ ищу, — пробормотала та, делая вид, что тщательно осматривает пол.

— Откуда у вас ключ? — не сдавалась мадам, переступая маленькими ножками, которые вылезали из туфель, словно квашня из кастрюльки.

— Как откуда? Я тутошняя.., эта.., постоянка.

— Чего?

— Постояница. То есть постоянщица.

— Я ничего не понимаю!

— Я хотела сказать — лица.

— Какого лица?

— Постоя-лица. От слова «стоять».

— Учтите, девушка, — погрозила ей мадам сдобным розовым пальцем, — если из моего номера хоть что-то исчезнет — бриллйантовые серьги, или кольцо с топазом, или золотая цепочка с крестиком, украшенным гранатами, или часики с платиновым браслетом, — я немедленно — слышите! — немедленно сообщу в милицию ваш фоторобот.

Глаша, которой надоело стоять на четвереньках, поднялась, отряхнула ладони и нагло сказала:

— Слушай, отвали, а? Ты мне мешаешь!

— И чем же вы здесь таким занимаетесь, что я вам мешаю? — возмутилась мадам, не желая отваливать.

— Чем я занимаюсь? — переспросила Глаша. — Я здесь продаюсь.

Мадам глупо моргнула и беспомощно огляделась по сторонам. В конце коридора как раз появился маленький человечек с прилизанной челкой цвета воронова крыла и раскосыми глазами. На нем был странный зеленый костюм — не то пижама, не то униформа.

Решив, что это служащий гостиницы, мадам бросилась к нему:

— Молодой человек! Эта девушка говорит, что она здесь продается!

Маленький человечек остановился и глубокомысленно посмотрел на Глашу.

— Чего уставился? — спросила та. — Продажных женщин никогда не видел?

Человечек выудил из кармана толстую зеленую книжицу и, полистав ее, сказал писклявым голосом:

— Луски текс?

Глаша заглянула под обложку и увидела надпись: «Китайско-русский словарь».

— О! — сказала она. — Какие люди!

— Луски текс? — снова спросил человечек, склонив голову к плечу.

— Черт знает что! — возмутилась мадам и, фырча, словно шкварка, побежала прочь.

— И ты, дядя, иди! — показала рукой Глаша, исступленно прислушиваясь.

Рыдания в двести двадцать втором номере стали тише и перемежались теперь невнятными вскриками.

Глаша снова встала на четвереньки и, подняв вверх пятую точку, попробовала приложить ухо к щели между дверью и полом. Ничего путного у нее не вышло, зато китаец подошел еще ближе и, радостно улыбаясь, спросил:

— Такса?

— Понятия не имею, что ты хочешь этим сказать, мой китайский друг, и разбираться мне некогда. Иди, куда шел!

Глаша выразительно показала, что ему делать, и китаец тут же проникся. Он просеменил своими крошечными ножками до следующей двери и, добыв из кармана ключ, вставил его в замочную скважину двери комнаты под номером двести двадцать три. Увидев это, Глаша мгновенно сделала стойку.

Что, если из двести двадцать третьего можно услышать то, что делается в двести двадцать втором? Допустим, через вентиляционное отверстие? Или, может быть, у этих двух номеров общий балкон, или во встроенном шкафу отличная акустика?