Онлайн книга «Земля Злого Духа»
|
Юный остяк покивал, растирая затекшие от веревок руки. И тут же скривился, побледнел. – Поди, болит, спина-то? – доброжелательно осведомился священник… однако продолжил фразу уже не столь участливо: – Правильно болит. Ты казака нашего почто чуть не угробил, змеина? – Я не хотел казака. Хотел только бубен вернуть. Дедушкин бубен, да-а. – Так дед-то твой, выходит, волхв? – Отец Амвросий нехорошо прищурился – языческих жрецов он, мягко говоря, не жаловал. – Не волхв, а шаман, да-а! – Невелика разница. Одно и то же! Ох, зря мы тебя отвязали… – Не зря! – сверкнул глазами, темно-зелеными, как еловые лапы, спасенный неожиданно перекрестился. – Вам Господь за то воздаст сторицей. Увидев такое дело, священник ошарашенно заморгал: – Так ты что, крещеный? – Нет. – А что тогда крестишься? – Просто уважаю ваших богов. – Парень повел плечом и снова скривил от боли тонкие губы. Густые русые волосы его упали на глаза мягкой нечесаной челкой. – И что нам теперь с ним делать? – почесал затылок отец Амвросий. – С собой вести? Так сбежит… разве опять связать только. Иван вдруг смачно зевнул, поспешно перекрестив рот, и потянулся, с хрустом расправив плечи: – Да пусть бежит – зачем он нам нужен-то? Тем более с такой-то спиной… эй, паря, тебя хоть как звать-то? – Маюни, – узкое лицо пленника вдруг озарилось совсем детской улыбкой, застенчивой и белозубой, – Маюни из рода старого Ыттыргына, да-а. Мы в лесах жили, по берегам Ас-реки, русские ее Обью называют, а край тот – обдорским. Хорошая река, большая, широкая, да-а… мы там хорошо жили… пока колдовские люди не пришли… Убили всех, в полон многих угнали – богам своим жестоким в жертву. – Господи, Господи! – поиграл желваками священник. – Жаль, нам в те края не надо, а то б… Показали б им – жертвы! Тебе лет-то сколь? – Тринадцатую весну видал. – Понятно, – усмехнулся Иван. – По-вашему – совсем уже взрослый. Жениться пора. – Пора. – Парнишка улыбнулся с неожиданной грустью. – Девушку только хорошую найти надо, да-а. Только вот… сирота я, из рода моего никого не осталось… посватать некому! Да и не нужен я никому… безродный. Маюни вздохнул, опустив густые ресницы, и снова скривил губы, взглянув на казаков исподлобья: – Так я пойду, можно? – А что, есть куда идти? – усмехнулся Иван. – Да и сможешь ли? – В лес пойду, да-а, там барсучий жир – целебный. – Не замерзнешь? Все ж зима скоро. – Так я ж лесной житель! Вылечусь, мухоморов заварю – петь-плясать, веселиться буду! – О как! – Приятели с хохотом переглянулись. – Мухоморов он накушается, ага! Так есть еще в лесу мухоморы? – У меня сушеные припасены, да-а. – Да-а, – со смехом передразнил атаман. – Без мухоморов, конечно, веселье никак, знамо дело. Маюни тоже засмеялся, но грустно: – Одному без мухоморов невесело, да-а. – Думаю, одному и с мухоморами-то не очень… – Иван махнул рукой. – Ну, прощай, паря. А хочешь, так к нам приходи – проводником. Раз, говоришь, леса здешние знаешь. – Я подумаю, да-а, – совсем по-взрослому отозвался отрок. Да он и был взрослым, лишь только по годам – мальчонкой, но не по сути. Юный охотник, лесной житель, привыкший полагаться лишь на себя самого… да еще на богов и лесных духов. – Странный он какой-то, – свернув за мечеть, покачал головой атаман. – Остяк, а волосы светлые… и глаза. – Глаза у многих лесных народцев такие, – не преминул пояснить отец Амвросий. – А вот волосы светлые – только у остяков. Да и у тех встречаются редко. – Сказал – тринадцатую весну встретил, – усмехнулся Иван. – А по виду – уж юн больно. Священник поправил висевший на груди крест: – Сам знаешь, друже, остяки да вогуличи все такие. Маленькие, щуплые, однако выносливые – ого-го! Вот и этот, язычник малый, такой. Ничо! Заживет на нем все как на собаке – живенько заживет. Они уже обошли мечеть, как вдруг… прямо наперерез им выскочил Маюни – уже в оленьей рубахе с узорочьем. – О! – улыбнулся атаман. – Решил все же в проводники податься? Отрок покачал головой: – Ничего еще не решил, да-а. Просто сказать хотел. Вы – хорошие люди… – Э! – громко засмеялся Еремеев. – Знал бы ты… – А я знаю – я чувствую. Мой дедушка не зря шаман был, да-а. – Тьфу ты, Господи! – услыхав про шамана, перекрестился отец Амвросий. – Так ты только это хотел сказать? – Не только. – Парнишка зачем-то огляделся по сторонам. – У Исраила-аги в амбаре – пленницы заперты, он их увезти не успел, спрятал. Приказчика оставил присматривать. Хорошие девушки, непорченые – очень дорогой товар. Идемте, я покажу где. Только… не худо бы людей еще взять, воинов, да-а. Воинов взяли своих: Афоньку Спаси Господи, Ослопа с Силантием, Чугрея и прочих, что в отсутствие командира и священника особенно не безобразили, а спокойно делили имущество некоего средней руки торговца. Не успевший – а может, и не захотевший – сбежать купчина, сообразно случаю, накинув на себя старенький армячок и стеная, бегал по двору со всклокоченной бороденкой, то и дело причитая по поводу выволакиваемого из дома на двор добра: медных масляных ламп, старой перины, пары рассохшихся сундуков и прочего хлама. Справедливости ради надо отметить, что посуда-то была все же серебряной, а также еще попадались стеклянные и золотые кубки. К вящему горю негоцианта, стекло просто разбилось, а вот золото пришлось казакам куда как по нраву – собственно, за ним ведь и шли. Узнав про девок, казачины приободрились: четыре пожилые тетки (весь гарем купца) их ничуть не прельстили, а кого помоложе из женского полу поблизости не было – прятались где-то или сбежали. Просторный двор почтеннейшего сибирского работорговца Исраила-аги окружал высокий тын из крепких, заостренных сверху бревен. – Настоящий острог! – пиная массивные ворота, шутили казаки. Открывать ворота никто почему-то не торопился, верно, боялись. – А может, там и нет никого? – Афоня Спаси Господи озадаченно почесал затылок, искоса поглядывая на отца Амвросия, коего давно уже считал своим покровителем и всячески старался на него походить, что покуда получалось как-то не особо. – Вогулич сказал – есть, – тихо промолвил Иван. – Не вогулич, а остяк, – тут же поправил священник. Пожав плечами, молодой атаман обернулся, поискал глазами Маюни и, не найдя, разочарованно свистнул: – А сбежал, похоже, вогулич-то… Ладно, ладно – остяк. Может, и нет тут никаких дев? Инда, глянем – увидим. |