Онлайн книга «Голос»
|
Закурив, я обогнул шестой барак и вышел к лагерной узкоколейке. Из темноты выплыло розовое окно канцелярии. Я постучал. Мне отворил дневальный. В руке он держал яблоко. Из кабинета выглянул Токарь и говорит: — Опять жуете на посту, Барковец?! — Ничего подобного, товарищ капитан, — возразил, отвернувшись, дневальный. — Что я, не вижу?! Уши шевелятся… Позавчера вообще уснули… — Я не спал, товарищ капитан. Я думал. Больше это не повторится. — А жаль, — неожиданно произнес Токарь и добавил, обращаясь ко мне: — Входите. Я вошел, доложил как положено. — Отлично, — сказал капитан, затягивая ремень, — вот документы, можете ехать. Доставите сюда зека по фамилии Гурин. Срок — одиннадцать лет. Пятая судимость. Человек в законе, будьте осторожны. — Кому, — спрашиваю, — он вдруг понадобился? Что, у нас своих рецидивистов мало? — Хватает, — согласился Токарь. — Так в чем же дело? — Не знаю. Документы поступили из штаба части. Я развернул путевой лист. В графе «назначение» было указано: «Доставить на шестую подкомандировку Гурина Федора Емельяновича в качестве исполнителя роли Ленина…» — Что это значит? — Понятия не имею. Лучше у замполита спросите. Наверное, постановку готовят к шестидесятилетию советской власти. Вот и пригласили гастролера. Может, талант у него или будка соответствующая… Не знаю. Пока что доставьте его сюда, а там разберемся. Если что, применяйте оружие. С богом!.. Я взял бумаги, козырнул и удалился. К Ропче мы подъехали в двенадцатом часу. Поселок казался мертвым. Из темноты глухо лаяли собаки. Водитель лесовоза спросил: — Куда тебя погнали среди ночи? Ехал бы с утра. Пришлось ему объяснять: — Так я назад поеду днем. А так пришлось бы ночью возвращаться. Да еще в компании с опасным рецидивистом. — Не худший вариант, — сказал шофер. Затем прибавил: — У нас в леспромхозе диспетчеры страшнее зеков. — Бывает, — говорю. Мы попрощались… Я разбудил дневального на вахте, показал ему бумаги. Спросил, где можно переночевать? Дневальный задумался: — В казарме шумно. Среди ночи конвойные бригады возвращаются. Займешь чужую койку, могут и ремнем перетянуть… А на питомнике собаки лают. — Собаки — это уже лучше, — говорю. — Ночуй у меня. Тут полный кайф. Укроешься тулупом. Подменный явится к семи… Я лег, поставил возле топчана консервную банку и закурил… Главное — не вспоминать о доме. Думать о каких-то насущных проблемах. Вот, например, папиросы кончаются. А дневальный вроде бы не курит… Я спросил: — Ты что, не куришь? — Угостишь, так закурю. Еще не легче… Дневальный пытался заговаривать со мной: — А правда, что у вас на «шестерке» солдаты коз дерут? — Не знаю. Вряд ли… Зеки, те балуются. — По-моему, уж лучше в кулак. — Дело вкуса… — Ну ладно, — пощадил меня дневальный, — спи. Здесь тихо… Насчет тишины дневальный ошибся. Вахта примыкала к штрафному изолятору. Там среди ночи проснулся арестованный зек. Он скрежетал наручниками и громко пел: «А я иду, шагаю по Москве…» — Повело кота на блядки, — заворчал дневальный. Он посмотрел в глазок и крикнул: — Агеев, хезай в дуло и ложись! Иначе финтилей под глаз навешу! В ответ донеслось: — Начальник, сдай рога в каптерку! Дневальный откликнулся витиеватым матерным перебором. — Сосал бы ты по девятой усиленной, — реагировал зек… Концерт продолжался часа два. Да еще и папиросы кончились. Я подошел к глазку и спросил: — Нет ли у вас папирос или махорки? — Вы кто? — поразился Агеев. — Командированный с шестого лагпункта. — А я думал — студент… На «шестерке» все такие культурные? — Да, — говорю, — когда остаются без папирос. — Махорки навалом. Я суну под дверь… Вы случайно не из Ленинграда? — Из Ленинграда. — Земляк… Я так и подумал. Остаток ночи прошел в разговорах… Наутро я разыскал оперуполномоченного Долбенко. Предъявил ему свои бумаги. Он сказал: — Позавтракайте и ждите на вахте. Оружие при вас? Это хорошо… В столовой мне дали чаю и булки. Каши не хватило. Зато я получил на дорогу кусок сала и луковицу. А знакомый инструктор отсыпал мне десяток папирос. Я просидел на вахте до развода конвойных бригад. Дневального сменили около восьми. В изоляторе было тихо. Зек отсыпался после бессонной ночи. Наконец я услышал: — Заключенный Гурин с вещами! Звякнули штыри в проходном коридоре. На вахту зашел оперативник с моим подопечным. — Распишись, — говорит. — Оружие при тебе? Я расстегнул кобуру. Зек был в наручниках. Мы вышли на крыльцо. Зимнее солнце ослепило меня. Рассвет наступил внезапно. Как всегда… На пологом бугре чернели избы. Дым над крышами поднимался вертикально. Я сказал Гурину: — Ну, пошли. Он был небольшого роста, плотный. Под шапкой ощущалась лысина. Засаленная ватная телогрейка блестела на солнце. Я решил не ждать лесовоза, а сразу идти к переезду. Догонит нас попутный трактор — хорошо. А нет, можно и пешком дойти за три часа… Я не знал, что дорога перекрыта возле Койна. Позднее выяснилось, что ночью двое зеков угнали трелевочную машину. Теперь на всех переездах сидели оперативники. Так мы и шли пешком до самой зоны. Только раз остановились, чтобы поесть. Я отдал Гурину хлеб и сало. Тем более что сало подмерзло, а хлеб раскрошился. Молчавший до этого зек повторял: — Вот так дачка — чистая бацилла! Начальник, гужанемся от души… Ему мешали наручники. Он попросил: — Сблочил бы манжеты. Или боишься, что винта нарежу? Ладно, думаю, при свете не опасно. Куда ему по снегу бежать?.. Я снял наручники, пристегнул их к ремню. Гурин сразу же попросился в уборную. |