Онлайн книга «Голос»
|
— Разумеется, — был ответ. Через три минуты дали Брюссель. Знакомый голос четко произнес: — Хелло! — Леопольд! — закричал мой отец. — Подожди, Додик, — сказал Леопольд, — я выключу телевизион… Братья начали переписываться. Леопольд писал, что у него есть жена Хелена, сын Романо и дочь Моник. А также пудель, которого зовут Игорь. Что у него «свое дело». Что он торгует пишущими машинками и бумагой. Что бумага дорожает, и это его вполне устраивает. Что инфляция тем не менее почти разорила его. Свою бедность Леопольд изображал так: «Мои дома нуждаются в ремонте. Автомобильный парк не обновлялся четыре года…» Письма моего отца звучали куда более радужно: «…Я — литератор и режиссер. Живу в небольшой уютной квартире. (Он имел в виду свою перегороженную фанерой комнатушку.) Моя жена уехала на машине в Прибалтику. (Действительно, жена моего отца ездила на профсоюзном автобусе в Ригу за колготками.) А что такое инфляция, я даже не знаю…» Мой отец завалил Леопольда сувенирами. Отослал ему целую флотилию деревянных ложек и мисок. Мельхиоровую копию самовара, принадлежавшего Льву Толстому. Несколько фигурок из уральских самоцветов. Юбилейное издание «Кобзаря» Шевченко размером с надгробную плиту. А также изделие под названием «Ковчежец бронзированный». Леопольд откликнулся белоснежным носовым платком в красивой упаковке. Затем выслал отцу трикотажную майку с надписью «Эдди Шапиро — колеса и покрышки». Мой отец не сдавался. Он позвонил знакомому инструктору горкома. Раздобыл по блату уникальный сувенир. А именно — сахарную голову килограммов на восемь. В голубой сатинированной бумаге. Этакий снаряд шестидюймового калибра. И надпись с ятями: «Торговый дом купца первой гильдии Елпидифора Фомина». Знакомого инструктора пришлось напоить коньяком. Уникальный сувенир был выслан Леопольду. Через два месяца — извещение на посылку. Вес — десять с половиной килограммов. Пошлина — шестьдесят восемь рублей. Мой отец необычайно возбудился. Идя на почту, фантазировал: «Магнитофон… Дубленка… Виски…» — Сколько, по-твоему, весит дубленка? — Килограмма три, — отвечал я. — Значит, он выслал три дубленки… Служащий главпочтамта вынес тяжелый ящик. — Возьмем такси, — сказал отец. Наконец мы приехали домой. Отец, нервно посмеиваясь, достал стамеску. Фанерная крышка с визгом отделилась. — Идиот! — простонал мой отец. В ящике мы обнаружили десять килограммов желтоватого сахарного песку… Через восемь лет нам с матерью пришлось эмигрировать. Мы оказались в Австрии. Хозяин гостиницы Рейнхард был очень любезен по отношению к нам. Каждое утро нам подавали чай с теплыми булочками и джемом. Каждое утро хозяин неизменно спрашивал: — Желаешь рюмку водки?.. Кроме того, он дал нам радиоприемник и электрический тостер. По вечерам мы иногда беседовали с ним. Я узнал, что Рейнхард перебрался из Восточного сектора на Запад. Что он — инженер-строитель. Что работа в гостинице тяготит его, хоть и приносит немалый доход… — Ты женат? — спросил я. — Эрика живет в Зальцбурге. — Есть мнение, что брак на грани развода самый долговечный. — Я уже перешел эту грань. И все-таки женат… Ты удивлен? — Нет, — сказал я. — Ты состоял в партии? — Нет. — А в молодежном союзе? — Да. Это получилось автоматически. — Я понимаю. Тебе нравится Запад? — После тюрьмы мне все нравится. — Мой отец был арестован в сороковом году. Он называл Гитлера «браун швайне». — Он был коммунист? — Нет. Он не был комми. И даже не был красным. Просто — образованный человек. Знал латынь… Ты знаешь латынь? — Нет. — И я не знаю. И мои дети не будут знать. А жаль… Я думаю, латынь и Род Стюарт несовместимы. — Кто такой Род Стюарт? — Шизофреник с гитарой. Желаешь рюмку водки? — Давай. — Я принесу сэндвичи. — Это лишнее. — Ты прав… Из Вены я написал Леопольду. Мой дядя позвонил в гостиницу. Сказал, что прилетит в конце недели. Точнее — в субботу. Остановится в «Колизеуме». Просит меня в субботу не завтракать. — Я угощу тебя в хорошем ресторане, — сказал он… Рано утром я сидел в холле «Колизеума». Выглядела эта гостиница куда шикарнее нашей. По залу разгуливали изысканные собаки. Гардеробщик был похож на киноактера. Ровно в одиннадцать спустился дядя. Я сразу узнал его. Леопольд был так похож на моего отца — высокий, элегантный, с красивыми искусственными зубами. Рядом шла моложавая женщина. Я знал, что должен обнять этого, в сущности, незнакомого человека. Мы обнялись. Я поцеловал Хелене руку, в которой она держала зонтик. — До чего ты огромный! — закричал Леопольд. — А где мама? — Она нездорова. — Как жаль! Я видел ее фотографии. Ты очень похож на мать. Я протянул ему сверток. Там была икра, деревянные матрешки и холщовая скатерть. — Спасибо! Мы оставим вещи у портье. Я тоже имею подарки для вас… А сейчас мы пойдем в ресторан. Ты любишь рестораны? — Как-то не задумывался. — Там приятная музыка, красивые женщины… Мы шли по направлению к центру. Леопольд говорил, не умолкая. Хелена молча улыбалась. — Посмотри, сколько машин! Ты когда-нибудь видел заграничные машины? — В Ленинграде много туристов… — Вена — маленький город. Да и Брюссель тоже. В Америке машин гораздо больше. А какие там магазины! В Ленинграде есть большие магазины? — Магазины-то есть, — говорю. — Какой же ты огромный! Тебя, наверное, любят женщины? — Это скоро выяснится. — Я понимаю. Твоя жена в Америке. Мы посетили ее в Риме. У нее был пластик вместо сумочки. Я подарил ей хорошую сумку за шестьдесят долларов… Стоп! Здесь мы позавтракаем. По-моему, это хороший ресторан. Мы вошли, разделись, сели у окна. Заиграла негромкая музыка общего типа. Красивых женщин я что-то не заметил. — Заказывай все, что хочешь, — предложил Леопольд, — может быть, стейк или дичь? — Мне все равно. На ваше усмотрение. |