Онлайн книга «Снежная королева»
|
Я никогда ничего не брала в руки, чтобы этим кого-то ударить. Я совершенно не знала, как это делается. Поэтому я скорее рубанула его, а не ударила. – И… – Он уставился на меня. В полном обалдении. Типа, как будто высадку инопланетян увидел. А я подумала: натворила я дел. – Поэтому ты… – Еще раз ему врезала. На этот раз покрепче. И прямо по физиономии. – Круто. – Он упал. Не так упал, что на полу растянулся, а на колени рухнул. А я стояла над ним с этим совком в руке. Я сказала: “Попробуй только тронь кого-нибудь из нас, и я тебя убью”. Так и сказала. – А он? – Вот это самое странное. Я была всего-то девочкой пятнадцати лет с хлипкой железякой в руках. Он легко мог меня свалить, мог убить. Но он ничего такого не сделал. Даже вставать не стал. Остался на коленях. И смотрел на меня таким ужасным взглядом. Я от него такого взгляда не ожидала, это был взгляд проигравшего. То есть получалось, что с самого начала достаточно было сказать ему “хватит”, и он перестал бы нас бить. – Ох. – От удивления никто из нас не знал, что делать дальше. Мне начало казаться, что я выгляжу нелепо, стоя так с совком в руках. Героем я себя не чувствовала. А потом он встал и вышел из комнаты. Поднялся в их с мамой спальню, закрыл за собой дверь, и все. А утром вышел завтракать как ни в чем не бывало. – А дальше что было? – Он больше ни на кого из нас руку не поднимал. И, как ни странно, после того случая он, похоже, стал меня побаиваться и любить стал сильнее, чем раньше. Но главное, знаешь, я решила с тех пор: ни один мужчина меня больше не поимеет. Я наверняка и задолго до того так думала, но мне кажется, я тогда превратилась… в саму себя, в тот вечер, когда врезала отцу тем дурацким совком. Баррет понимает, что совершенно необходимо что-то сказать, но слов не находит. – Забавная штука, – говорит Лиз. – Сестра тоже после того случая начала меня немножко опасаться. Я думала, я ее выручаю. И я ее правда, можно сказать, выручила. Но ближе мы с ней от этого не стали. До того она не ожидала, что я могу причинить кому-то вред. – А почему ты сейчас об этом обо всем вспомнила? – Моя сестра больна шизофренией и сидит на таблетках, от которых стала заторможенной и толстой, она снова живет с родителями… – Почему ты именно сейчас об этом говоришь? – Потому что. Просто сегодня с Тайлером был один момент, он напомнил мне тот вечер. Когда я отца… – Но ты же не ударила Тайлера. – Наверно, я в жизни никого по-настоящему не любила, – говорит Лиз. – Ни разу? – Нет, ну я любила разных. Кого-то больше, кого-то меньше. Но есть один момент, я часто слышу, как о нем говорят, еще Бет об этом говорила, так вот, этого я в себе ни разу не чувствовала. Не испытывала этого самозабвения… не знаю, как лучше его назвать… клеточного обмена, когда вселяешься в другого человека и пускаешь его вселиться в себя. У меня не получается выразить это понятно… – Нет, все в порядке. Я тебя понимаю. – Ничего такого я никогда не испытывала. И не сказала бы, чтобы мне этого ощущения очень не хватало. До сегодняшнего дня. Забавно, но сегодня мне захотелось испытать все это с Тайлером. – Вы же с ним не любовники. – У меня не получалось его утешить. А я очень хотела, чтобы получилось. Ради него. Ради Бет. Мне, наверно, хотелось сделать то, что на моем месте сделала бы Бет. – Бет была совсем другая, – говорит Баррет. – Конечно, кто же спорит. Но, по-моему, сделать так, чтобы другому человеку стало лучше, – для этого большого таланта не нужно. Большинство справляется. – Тайлер тебя любит. Уважает тебя. Ты наверняка помогла ему больше, чем тебе сейчас кажется. – Знаешь что? Я сейчас больше не о Тайлере думаю, а о себе. Думаю об одной очень простой вещи, которой, боюсь, мне никогда не сделать. – Ну так ты можешь кучу другого сделать. Лиз снова принимается просматривать чеки. – По дороге сюда мне пришла одна очень странная мысль. Я задумалась, засомневалась… Всегда я была уверена, что победила отца. Заставила его перестать нас бить. А сейчас, по пути, прямо в поезде подземки, мне стало казаться, что победил-то он. Победа заключалась в том, что он вынудил меня его ударить. Оба некоторое время молчат. Баррет про себя благодарит покупателей, которые не заходят сейчас в магазин. – Ты правда думаешь, что скейтборды не выглядят несколько кричаще? – говорит наконец Лиз. – Да, по-моему, не выглядят. Может, для равновесия завести что-то посерьезнее? Что-нибудь вроде ну прямо совсем дорогих кожаных курток? Не винтажных, а новых. – Ты сможешь заняться магазином, справишься, если я уеду на время? – спрашивает она. – А ты куда собралась? – Не знаю. Просто хочется отсюда уехать. На какое-то время. – Как-то это слегка внезапно, нет? – Слышал что-нибудь об Эндрю? – спрашивает она. – Он мне звонил. Хочет зачем-то встретиться сегодня вечером в Центральном парке. – Нормально. – Скорее любопытно. Почему именно со мной? – Ты ему нравишься, – говорит она. – Да ему все более-менее нравятся. – Может, тогда в тебе дело – в том, что он нравится тебе. Остальные-то его недолюбливали. – Потому что считали, что он… не подходит. Тебе не подходит. – Он по-прежнему со Стеллой? – Ага. – Не смотри на меня так. Хорошо, что она подошла. Ему подошла. – Она немножко… – начинает Баррет. – Да, не семи пядей во лбу. Знаю. Она ткачиха, ты это знал? – Да нет, она девушка веселая. А так она вроде бы тренер по йоге и да, немножко ткачиха, в смысле, у нее правда есть ткацкий станок… – Короче, все с ней в порядке, – говорит Лиз. – В порядке. Знаешь, как она меня в тот раз насмешила? Сказала, что она медиум. – И она обожает Эндрю. Его обязательно должен кто-то обожать. – Почему вы так долго были вместе? Давно хотел тебя спросить, но все не решался. Боялся, что вопрос покажется грубым, что ты обидишься. – Как тебе сказать, – говорит она. – Он был нужен мне рядом… ну, как бы для порядка. Он был сексуален, туповат и никогда не причинял мне неудобств, и при этом минус одна дополнительная забота в жизни. – Не самая слабая мотивация. – Другого я, наверно, заводить не буду. – Э-э, другого – какого? |