Онлайн книга «Убийство церемониймейстера»
|
– Эх, Вафусий, – усмехнулся сыщик. – Нашел кому сказки рассказывать – Лыкову! Ведь я ж там был! Пароход с каторжными встает в Александровском посту, и всех подряд метут в карантинные бараки. На две-три недели. А потом уже делят кого куда. Одних в Рыковское, других оставят в Александровске, а третьих пошлют в Корсаковск. Тут-то генерал и сунет тебя в нужную партию. Единый черт знает, чем руководствуется администрация при дележке. – Ну? – Не нукай, не запряг! После карантина в Корсаковск пришлют сразу человек двести. Ты думаешь, смотритель станет разбирать, почему среди них оказался беглый Студнев? Много о себе мнишь. Делать ему больше нечего… Разложат тебя на кобыле, отсыпят сорок плетей и сунут в кандальную. И весь разговор. Гайменник молчал, никак не мог решиться. Лыков подождал с полминуты и поднялся. Голос его стал жестким, властным. – Ляд с тобой, с дураком! Поймаю Снулого и без тебя. А ты подыхай в Воеводской пади! Гусиная Лапа вскочил как на пружине: – Ваше высокоблагородие, я согласный!!! Сыщик стоял молча, словно раздумывая, сжалиться или уйти. Потом сказал сквозь зубы: – Смотри… Сроку даю три дня. И учти: такое облегчение раз в жизни предлагают! На другой день Лыков наметил встречу с князем Долгоруковым. Ему важно было знать, как принималось решение по замещению должности церемониймейстера. И самое главное, кто из отвергнутых более других претендовал на место. Для встречи с сановником Алексей надел все награды и облачился в придворный мундир. Экспедиция церемониальных дел помещалась в боковом подъезде Эрмитажного театра. В десять утра надворный советник появился там и велел доложить о себе. Долгоруков, пятидесятилетний мужчина неказистого вида, славился при дворе своими огромными подусниками, переходящими в бакенбарды. Это была мода прежнего царствования, которой и сейчас придерживались многие. Князь вышел к Лыкову в мундирном сюртуке. Увидев, что посетитель при параде, он снисходительно взмахнул руками: – Полноте! Можно было и по-простому! Они уселись за стол посреди кабинета. Долгоруков сразу спросил: – Господин камер-юнкер, вы случайно не из рода Лыковых-Оболенских? В голосе князя Алексею почудилась издевка. Он спокойно ответил: – Нет, я из других. Обер-церемониймейстер пересчитал ордена на груди у сыщика и одобрительно констатировал: – Впервые вижу такое у чиновника седьмого класса. Как вам удалось получить шейного Владимира? – Именным указом Его Величества. – Хм. Но Анна с мечами? Вы же не военный! – Тоже по личному распоряжению Его Величества. – Однако!  – Пришлось много воевать, – пояснил сыщик. – Но позвольте перейти к делу. Мне поручено дознание по убийству Дашевского… – Какая потеря! – перебил его Долгоруков. Видимо, он полагал, что должен больше говорить, а другие – больше слушать. – Этот молодой человек ожидал на Рождество производства в церемониймейстеры. Очень умный и порядочный, и вот… – Об этом я и хотел спросить ваше сиятельство. На месте службы Дашевского мне сказали, что есть письмо от министра Двора. Значит, решение, что именно он заменит умершего барона Будберга, уже было принято? – Да. Он лучший из кандидатов. Ну, был им… – И сейчас вам придется определяться заново? – Увы… – князь вздохнул так, словно ему предстояло пахать землю. – А из прочих состоящих в должности церемониймейстера – их осталось, за вычетом провинциалов, шестеро – кто был Дашевскому главным соперником? У Долгорукова задергалась щека, большая залысина стремительно побагровела. Он вскочил в бешенстве. – Так вот зачем ваш приход! А я голову ломаю. Перед вами, миластадарь, князь, тайный советник и Его Императорского Величества обер-церемониймейстер! А тут… какая-то полицейская ищейка… Лыков не поверил своим ушам. С такой грубостью за время полицейской службы он встречался впервые. – Князь, я ведь не в бирюльки пришел играть. А убийцу ищу! – стараясь сдержать себя, ответил он. – В ваших же интересах, чтобы тот был скорее схвачен и наказан. – Меня это не касается! – отрезал Долгоруков. – Вам поручено – вот и ищите! А сюда ходить не смейте! Я запрещаю! – Вы не в том звании находитесь, чтобы запрещать дознание по тяжкому преступлению, – попробовал урезонить зарвавшегося сановника Алексей. Однако тот уже шел к двери. На пороге Долгоруков обернулся и бросил через плечо: – И во всей экспедиции никто не скажет вам ни слова, учтите! Ишь чего! Эта гадкая полиция уже и в дела Двора Его Величества нос сует! Распахнул дверь и крикнул в приемную: – Курьер! Проводить этого! Лыков, подавляя злость, молча прошел мимо князя. Тот сказал ему в спину: – А еще камер-юнкер! В раздраженном состоянии надворный советник вышел на Зимнюю канавку. Злился он и на самого себя – за галунный мундир с орденами. Мундир этот – сыщик знал – ему не шел. Как фазан в перьях! Теперь надо было ехать домой переодеваться, а извозчиков вокруг не наблюдалось. Лыков плюнул на амбицию и пошел пешком – через Мошков переулок на набережную Мойки. Ему казалось, что прохожие скалятся ему вслед. Зато городовые тянулись как перед генералом! Вдруг возле Второго Садового моста чей-то очень знакомый голос воскликнул: – Алеша! Сыщик повернулся. У перил стояла молодая женщина в приличном платье, в модной шляпке. И смотрела на него во все глаза. – Анюта! Боже мой! Это была белошвейка с Итальянской улицы, подружка Лыкова в его холостяцкую пору. Осенью восемьдесят третьего, посватавшись к Вареньке Нефедьевой и получив согласие, Алексей простился с ней. Веселая и непритязательная девушка не обиделась – она знала, что это неизбежно. Деньги у Лыкова тогда были: он получил сто тысяч за возврат в казну ворованного кабинетского золота. И молодой богач расстался красиво. Он подарил Анюте тысячу рублей «на обзаведение» и кольцо с настоящим бриллиантом. Любовники простились навсегда. Белошвейка обязалась век помнить милого дружка… И вот спустя восемь лет они встретились на краю Марсова поля! Анюта разглядывала костюм Лыкова, словно тот был турецким султаном. – Ты… вы… – Какое еще «вы», Анютка! – Лыков схватил женщину за талию, поднял, поцеловал в губы и вернул на землю. – Это же я, Алексей! Здравствуй! Так рад тебя видеть! – Я тоже, – покраснев то ли от поцелуя, то ли от неожиданности, ответила белошвейка. – Какой ты, однако, стал! Мундир с галунами… Ты случаем не в превосходительства вышел? |