Онлайн книга «Убийство церемониймейстера»
|
– Вон как… Эх! Всегда я из-за дураков страдал! Если бы можно было одному такие дела проворачивать – ей-ей, сам бы все делал! Никому ведь нельзя верить! – А почему же ты с кочегарами стал договариваться, а не с хозяином завода? Или хоть со сторожем. Кочегары-то – самый никчемный народ! – Это не я, а Васька. С него, паскуды, все началось. Решил, дурак, деньги сэкономить! Кобозев-де много возьмет, а мужики десяткой довольны будут. Вот и наэкономил, мразь! – Ладно, дальше валяй. – Дальше уж вы знаете. Еле я ноги с Гутуева унес. Пришлось товарища добить. Хотя какой он мне товарищ? Лапоть, сор земной, как все они. Ну, вижу, дело плохо, надо все нитки рвать. Главная нитка – Васька-барыга. Забрал я его на магометанское кладбище, вроде как спрятаться, да там же и закопал. Чтоб не экономил больше, сволочь… А дознание-то идет! Мне посредник пеняет: с лакеем не вышло, полиция вот-вот заказчика в подозрение возьмет! Хотел я их обоих послать куда подальше, дело-то уже сделано и деньги получены. Но поостерегся. Себя надо спасать! Ложный след и мне нужен, не только заказчику. Тут вспомнил, что письмо тогда со стола у Дашевского забрал, от какого-то Дуткина. Посмотрел – забавное письмо, может сгодиться. Сунул в карман… Стали мы с этого крутить. – Кто Шустова завербовал? – Иуду-то? Я самолично. За пятьсот рублей. Заказчик мне имя сообщил, мол, человек из команды Лыкова, все рапорты ему пишет. Я вечером на улице его подкараулил, зашли в трактир, там и договорились… – Из своих денег отдал? – не поверил Лыков. – Ну, хотел эту сумму в счет вставить, но потом она окупилась. – Каким образом? – А когда сложили в Москве шалаву, при ней денег оказалось до тысячи рублей, да еще серьги с бриллиантами. Выгодно скатались! Сыщик спросил обескураженно: – Что, прямо так легко Сергей Фирсович меня и продал? – А ему деньги были нужны. У сестры базедову болезнь нашли. Лечение дорогое. Он и согласился. – Янович-Яновский с Шустовым встречался? – Нет, через меня все шло. – Не может быть, – усомнился Лыков. – Иуда нарочно подсунул мне мысль явиться в мировой суд! – Правильно. Янович мне сказал, я передал иуде. – Но ведь это было, когда я еще Арабаджева не подозревал! – Лакея-то уже нашли, – пояснил Агейчев. – И заказчик понял, что вы скоро догадаетесь. – О чем? – Что место не поделили… И решил, как я кумекаю, в опережение высунуться. Умный, видать, собака! – Как вы узнали, что Дуткин в воскресенье ездил в Москву? Да еще к француженке. – Янович сообщил. Он и адрес дал. – А он откуда выяснил? – не унимался Алексей. – Черт его знает. Я показал ему письмо Дуткина, он сбегал, доложился по команде и принес имя и адрес. План был толковый: загодя развалить инобытие. Ясно же, что вы скоро ту девку разыщете. А уберем ее – Дуткину крышка. – Ну ладно, пусть так. Расскажи, что в Москве было. – Вам Цыферов все уж написал! – Я хочу от тебя услышать. – Чего рассказывать? Приехал я, напугал девку. Твоего, мол, кредитного в тюрьму посадили, за убийство. Того, из Питера, с большими усами. Скоро и за тобой явятся, отправят в столицу. Он-де тебя оговорил как потатчицу. В столице шутить не станут, в каторгу сошлют. Им гулящую не жалко, а для отчета годится. Спасайся! Она и всполошилась. А как съехала с квартиры, тут я ее и… Прямо в экипаже. Извозчик-то мой был, старый знакомый, налетчик из Андроновки. Он помогал. – Где этот сообщник сейчас? – Не ищите. Я его задавил для пользы дела. – Куда дели труп Клотильды Лавинэ? – Куда дели, оттуда справок не дают, – уклончиво ответил Снулый. – Да? А мне дают, – огорошил его надворный советник. – Поклон тебе от Шайтан-оглы! Убийца не поверил своим ушам. – Вы что, виделись с ним? – Вот как с тобой. – Он же в розыске! – Для меня сделал исключение. И все рассказал. Агейчев был сражен. Он долго молчал, потом пробормотал: – Сволочь… А деньги взял! – Ты, Спиридон, много зла наделал в Москве. Люди тебя ненавидят, потому нет тебе нигде укрытия. Допрос прервало появление доктора. Тот осмотрел калеку. На жалобу, что нога под гипсом сильно чешется, ответил: – Надо терпеть! – Он будет ходить? – спросил эскулапа Алексей. – Будет, только на костылях. – То есть вылечить до конца нельзя? – Травма тяжелая. Будто кувалдой дали! Нога лишилась возможности сгибаться в колене, и это неизлечимо. – Ну, Спиридон, повезло тебе! – порадовал маза Лыков. – На Сахалин не поедешь. – А куда меня тогда? – С таким увечьем каторгу не дают. Оставляют в местной тюрьме общего содержания. Будешь сидеть в Семибашенном [52] . Там хорошо, баня каждый месяц! – Сколько мне предстоит? – Как суд решит. По твоим грехам полагается бессрочная каторга. Ее заменят на двадцать пять лет. Манифесты с амнистиями на тебя не распространяются. Значит, выйдешь на волю уже в следующем веке. Если точно, то в 1917 году. Агейчев сделался мрачнее тучи. – Да ладно! – подбодрил его сыщик. – Все лучше, чем в Воеводской пади уголь добывать! Там ведь долго не живут. А тут столица, доктора… Вас, сволочей, еще и лечить станут, вместо того чтобы удавить. – Кому я буду нужен в 1917 году?! – в отчаянии выкрикнул Снулый. – Да с негнущейся ногой! – Кто знает, что тогда будет? Через двадцать пять лет другая Россия появится, цивилизованная, гуманная. Все-таки есть прогресс или нет? Так что терпи. Скажи лучше, твои встречи с поляком при свидетелях проходили? Снулый впервые повеселел: – Нет, завсегда глаз на глаз. По трактирам да меблирашкам, и никогда два раза в одном месте. – Плохо. – Да уж чего хорошего! Действительно, в деле обнаружилось препятствие. При таком обороте поляк никогда не сознается. Зачем? Чтобы получить каторгу за соучастие? Очная ставка бесполезна: Янович скажет, что Снулый его оговорил. Свидетелей нет. Значит, безнаказанным останется не только посредник, но и тот, кто стоит за ним. Заказчик убийства Арабаджев. Так дознание зашло в тупик. Случилось то, чего каждый раз опасался Благово: полиция все знает, но доказать не может. Алексей передал собранные улики следователю и остался на вторых ролях. |