Онлайн книга «Самый романтичный выпускной бал. Большая книга историй о любви для девочек»
|
Ответом ему было гробовое молчание. Гладкий снова посмотрел на Соню. С плеча Макса свалилась сумка и чем-то там подозрительно звякнула. Учительница удовлетворенно кивнула и пошла в глубь парка. – Фил! – остановила Кудрю Соня. – Я вчера была у Падалкина… – Я знаю. – Лучший друг Димочки довольно улыбался. – Ну, так он просил тебе передать. Для газеты. – Она достала из сумки флешку. – Передумал? – В вопросе лукавство, во взгляде – ехидство. – Да, – соврала Соня. Фил глянул на бледную тень, бродящую за спиной Томочки. – А ты теперь с ним? Этого уже Соня не выдержала. Сунула планшет в сумку и отправилась в школу. Может быть, в столовой ей удастся спрятаться и от замечаний Гладкого, и от повышенной наблюдательности Кудри, и от заданий Тырина? – Перезащиту можно? – Соня подняла руку сразу, как только историк вошел в класс. – Но у вас сегодня еще как минимум один доклад и новая тема. – Хотелось бы исправить оценку, – упрямилась Соня. – Тогда бери в оппонента новенького. – Учитель сел за стол. – У нас темы разные. – Ничего, я попробую, – стал выбираться из-за парты Тихон. – У меня есть оппонент, – чувствуя, что зря ввязалась в эту игру, бестолково гнула свое Соня. – Два оппонента лучше, чем один. Что у тебя? – Историк сиял. Давно на уроках истории не было такой активности. В физматлицее нажимали на точные науки. – Общественные движения. – Чудесно, а у Гладкого… – глянул историк на свой стол, куда новенький успел положить доклад, – «Изменение системы ценностей и утверждение новых форм общественного устройства». Вы почти совпадаете. Падалкин, ты не против сотрудничества? Димочка улыбался. Он был не против. – Отлично! Тогда начинайте. Соня взяла в руки планшетник, коснулась его пальцами, заставляя ожить. – К началу двадцатого века в России сложились три политических группировки. Первые – консерваторы, как их в России называли, «охранители», которые стояли на страже устоев самодержавия; либералы, сторонники западного пути развития, и радикалы – те, кто считал, что к идеальному устройству в России, к социализму, можно прийти только через революцию. Социальной базой для либералов были люди умственного труда. Порой слово «либерал» употреблялось как синоним слова «интеллигент». В основном либералы выступали в земствах, где они обсуждали и принимали свои программы, составляли обращения к властям, настаивали на созыве Учредительного собрания и учреждении Конституции. Но в целом про них можно сказать: «Много слов, мало дела…» – Слово! – подпрыгнул наученный Димочка. – А как же либеральная весна тысяча девятьсот четвертого года? Соня коснулась планшетника, прогоняя текст вперед. Где-то у нее тут было про назначение нового министра внутренних дел… Найти не успела. Все еще стоящий около своей парты Гладкий заговорил: – Но ведь земства были учреждены указом Александра Второго. Поэтому мы не можем начинать картину политических партий в России, говоря, что это больше присуще началу двадцатого века. Такая картина сложилась уже к середине девятнадцатого века. Соня замерла. Александр Второй был убит народовольцами в восемьсот восемьдесят первом году. Движение петрашевцев… когда лучше начать? – Реплику! – напомнил историк. – Не молчим. – Революционное движение, так же как и либеральное, действительно зародилось в середине девятнадцатого века, и не имело четкой структуры, скорее носило стихийный характер, – выпалила Соня. – А как же боевые ячейки черносотенцев? – Тихон говорил спокойно – ни сарказма в голосе, ни ухмылки на лице. – То, что мы имели к началу двадцатого века, – звенящим голосом заговорила Соня, – было логичным завершением процессов века девятнадцатого и привело сначала к революции, созыву Думы и окончательному распаду империи в семнадцатом году! Соня перевела дух. – Браво! – воскликнул Тырин, и Ватикан наградил ее звонкими аплодисментами. – Можно ли считать эсеров продолжателями идей народников? – не сдавался Гладкий. Соня глянула на планшет: – Можно! Волнуясь, а потому местами прикрикивая, она стала быстро-быстро наговаривать свой доклад, пропуская те места, где должен был вступить Падалкин. Недовольно морщилась, когда ее перебивал Тихон, и вновь начинала тараторить, давая объяснения, с чем-то соглашаясь или нет. Класс молчал. – Ну что же, блестяще! – остановил их бесконечную перепалку историк. – Про фашизм и социализм мы поговорим в следующий раз. Тихон, ты не против? А пока засчитаем оба выступления как отличные. На этот раз хлопал один Тырин. Медленно. Как будто камни бросал. Не чувствуя под собой ног, Соня пошла к своему месту. – Великолепно! – склонился к ней через проход Тихон. – Я тебя убью! – вырвалось у Сони. Она быстро глянула на него и тут же отвела глаза. Увидела, как ухмыляется Макс, как вопросительно приподняла бровку Томочка, как улыбается своей сухой улыбкой Димочка. Катрин так вообще сидит с видом объевшегося чеширского кота, который вот-вот исчезнет, и от него останется… – Да, было интересно, – громко произнес Гера, садясь ровнее. – Я бы сказал, забавно. – Внимание! Новая тема! – напомнил о себе историк. Новая тема Соню не занимала. – Послушай! – кинулась она к новенькому, как только прозвенел звонок. – Ты можешь меня не трогать? – Могу, – легко согласился он. – Да я и не трогаю. Просто хотел помочь! – У меня уже есть парень! Понял? Есть! И дружить я с тобой не хочу! Откуда взялось это детское слово «дружить»? Сказала бы лучше «общаться»! И, чтобы сразу все стало понятно, чтобы больше не задавали вопросов, рванула к выходу: – Падалкин! Подожди! Соня побежала по проходу, сумкой снося еще не убранные учебники и тетради. Подхватила Димочку под руку: – Спасибо! – и поцеловала его в щеку. Или не поцеловала? Ведь могло же и показаться. Щека Димочки наливалась медленно краснотой. Не показалось. Поцеловала. У всех на виду. – Ты сейчас куда? – спросила вдруг охрипшим голосом. – Куда все, – растерялся Димочка. Приподнял руку, чтобы коснуться щеки, но не завершил движения. Замер. Мимо, весело улыбаясь, протопал Фил. Он в этой игре участия не принимал. – Вот и пошли! – Соня дернула Димочку за локоть. Но Падалкин словно прилип к полу. |