Онлайн книга «Золотая химера Борджа»
|
С ее именем на устах Адальбер уже собрался прыгнуть в Темзу, как вдруг кто-то схватил его за руку, и разъяренный голос произнес: — Долго вы еще собираетесь валять дурака? План-Крепен! Собственной персоной. Экипированная, словно собравшись в экспедицию на мыс Горн, Мари-Анжелин, в прорезиненном плаще и зюйдвестке, стояла рядом и потрясала зонтом, как зулус дротиком. Она была вне себя от гнева и на одном дыхании продолжала свою филиппику: — Я предположить не могла, что когда-нибудь доживу до такой немыслимой катастрофы! Чтобы человек такого ума и образованности — по крайней мере, таким мне он представлялся! — отринул все, что было достойного в его жизни: работу, научные изыскания, репутацию, карьеру, семью… — У меня нет семьи. — А мы кто такие? Продолжаю: семью, родину… — Какие высокие слова, однако! — Вы дадите мне закончить? Вы у меня уже в печенках сидите, и я должна вам все высказать! Человек, привыкший жить с гордо поднятой головой, твердо стоявший на ногах, встал вдруг на четвереньки, превратился в жалкую собачонку, пекинеса, чихуахуа, лишь бы угнездиться на коленках потерявшей свежесть певички! — Потерявшей свежесть? Да вы с ума сошли! Вы ее видели? Она… — Пустое место. Алчная, жестокая женщина, начисто лишенная сердца, столь необходимого как для благополучия ближних, так и для будущего потомства! — При чем тут будущее потомство? — Не знаю, так принято говорить. Женщина, которая вот-вот сядет на скамью подсудимых и, вполне возможно, будет повешена! Я закончила! А теперь говорите вы. Что вы намерены делать? Вы по-прежнему дорожите мыслью погрузиться в эту грязную воду и плавать среди очистков, капустных листьев, дохлых крыс и масляных пятен? Или вы предпочтете пойти со мной в «Савой» навестить маркизу, выпить двойной ирландский виски и чашечку горячего кофе? — Маркиза здесь? — Я здесь, и она, конечно, тоже! Море не пугает ее, так же как и меня. В ее жилах течет кровь де Турвиля и бальи де Суфрена. — Они оба принадлежали к Мальтийскому ордену и, стало быть, не имели детей, — машинально уточнил Адальбер. — Они — нет, но другие в их семье имели! Так о чем я? Да! Вы же не хотите, чтобы маркиза сидела одна в номере и думала о том, что никогда больше не увидит Альдо живым? Нет, нет, это просто ужасно! План-Крепен зарыдала в три ручья, повернулась и кинулась к такси, стоявшему чуть поодаль. Адальбер кинулся вслед за ней и подхватил ее под руку: — Погодите! Я провожу вас к маркизе! Кроме искреннего сочувствия египтолог ощущал еще и тайное удовлетворение. Шагая рядом с План-Крепен по тротуару к такси, которое привезло ее, Адальбер увидел выходящего из дома Уоррена. Он тут же оставил свою спутницу, уверив, что через секунду вернется, и поспешил к суперинтенданту: — Если позволите, один-единственный вопрос! — Задавайте! Только быстро! — Каким образом… или кем была предупреждена госпожа Торелли о вашем визите? Суперинтендант устремил на любопытного пронзительный взгляд желтых глаз и недобро улыбнулся. — Если бы мне это было известно, любезный друг, моя задача стала бы в миллион раз легче. Но увы! Этого я не знаю. Но если вы вдруг сообразите, кто бы это мог быть, моя дверь открыта для вас и днем и ночью. Но пока я размышляю над этим вопросом, ваш дом будет опечатан. Его вернут вам, когда мы перетряхнем в нем каждую пылинку. — Честно говоря, я совсем не спешу в него вернуться. Мне трудно жить в нем прежней жизнью, оказаться в одиночестве там, где… — Тем лучше. Еще имейте в виду, что вы не имеете права уехать из Лондона, не предупредив об этом меня. — Я под подозрением? — Вы не член мафии, я уверен, но не уверен в том, что вы не полетите за прекрасной дамой, если она поманит вас пальчиком. — Хорошо. Даю вам слово. Надеюсь, что моего слова вам достаточно? Спустя полчаса Мари-Анжелин открыла перед Адальбером двери апартаментов, которые они с госпожой де Соммьер занимали в отеле «Савой». Маркиза, укутавшись в белую мохеровую шаль, сидела на диванчике возле камина перед чашкой с кофе, из которой не отпила ни глотка. Красивая прическа, изящное платье делали особенно трогательной ее скорбную фигуру. План-Крепен никогда еще не видела у маркизы такого безнадежного выражения лица. Испуганная, она кинулась к маркизе, подталкивая вперед Адальбера. — Вот он! — громко объявила она. — Я все-таки его нашла! Скорбная фигура ожила в один миг. Маркиза выпрямилась, поднялась с дивана и, не в силах вымолвить ни слова, раскрыла гостю объятия, глядя на него глазами, полными слез. Растроганный до глубины души, Адальбер обнял маркизу и сам готов был расплакаться, почувствовав, насколько она хрупка, несмотря на свой высокий рост. Но уже через минуту маркиза, поцеловав Адальбера в щеку, смотрела на него с улыбкой, хотя губы у нее все еще дрожали. — Как я рада вас видеть, дорогое дитя мое! Вы нам просто необходимы, с вами наша негодная жизнь станет чуточку светлее! Как вам удалось сотворить это чудо, План-Крепен? Мари-Анжелин чихнула, потом вытерла нос и только тогда сообщила: — Мы встретились совершенно случайно на набережной Темзы, разговорились, но дул такой пронзительный ветер, что мы оба страшно продрогли. — Так какого черта вы не прикажете принести себе чего-нибудь покрепче! — воскликнула маркиза. — А потом расскажете, что вы там надумали вдвоем в такую отвратительную погоду на берегу зловещей Темзы. — Честно говоря, мы там были не вдвоем. Вокруг толпилось довольно много народу, — со вздохом сообщил Адальбер, усаживаясь с непринужденным видом в кресло, складывая руки на животе и вытягивая длинные ноги. — Какого еще народу? — Полицейские, суперинтендант Уоррен, зеваки, любопытные, в общем, много кого… — Похоже, наш комиссар Ланглуа все это время не ленился, — проговорила маркиза, взглянув на компаньонку. И снова обратилась к гостю: — Мы должны сообщить вам, Адальбер, что позавчера наш добрый друг Ланглуа привез нас в качестве свидетельниц к постели Хэлен Адлер, которая наконец вышла из комы. И она повторила при нас все то, что уже сказала комиссару. На второй день после своего приезда в Париж она купила газету на площади Опера, потому что была потрясена фотографией Торелли: в этой женщине она узнала убийцу, которую видела на «Титанике». — Скажите, ее свидетельству можно доверять? Она ведь провела несколько недель в бессознательном состоянии, и я не думаю, что ясное мышление восстанавливается в один миг. И потом, с той поры прошло двадцать лет! — Что за пустяки! Такая красота не забывается. Она тем более поразила Хэлен, что до этого ни разу не видела эту женщину на пароходе. Человек, который с ней путешествовал, никуда ее не пускал. Возможно, в нем говорила ревность, или к появлению красавицы на сцене он задумал приурочить роковой удар… |