Книга Райские новости, страница 79 – Дэвид Лодж

— Вы не знали, что мы вас видели, а? — спросил Брайан Эверторп.

— Не обращайте внимания, Бернард, — сказала Сью. — Он просто провожал меня до дома, — объясни­ла она компании, — как и подобает джентльмену. — Сью легкомысленно взмахнула рукой, забыв, что дер­жит стакан, и выплеснула часть май-тай себе на пла­тье. — Ну вот! А, ладно, завтра возвращаемся домой.

Потом фильм опять сделался скучным, когда пошел отчет о странствиях Эверторпов по Оаху. Поскольку снимал все время Брайан, в большинстве сцен от Берил требовалось обозначить интересные для широкого зрителя объекты — она позировала на фоне пляжей, зданий и пальм, самодовольно улыбалась в объектив или увлеченно вглядывалась в даль. Словно почувство­вав, что публика снова заерзала, Берил сама попросила Брайана «немножко ускорить» просмотр, и он доволь­но неохотно нажал на пульте кнопку быстрой перемот­ки. Это, несомненно, оживило фильм. В Перл-Харборе военный катер промчался по волнам к «Аризоне» со скоростью торпеды, выплюнул кучку туристов, кото­рые на несколько секунд заполонили мемориал, а за­тем всосал их назад и в мгновенье ока вернул на берег. В парке «Мир океана» касатки взмывали вверх, разры­вая водную гладь, как ракеты «Поларис». Побережье Оаху и его складчатые вулканические горы слились в одно пятно. Центр полинезийской культуры взорвался лихорадочной этнической активностью: плетение, резьба по дереву, воинственные танцы, гребля на ка­ноэ, поклонение языческим божествам, танцы и драма.

Кадр сменился — на экране появился песчаный пляж, и Брайан Эверторп снова переключил видеомаг­нитофон на нормальную скорость. Очевидно, он по­просил снимать кого-то другого, ибо здесь они оба с Берил растянулись у кромки воды в купальных костю­мах. Эверторп на экране подмигнул в камеру и, перекатившись, лег на супругу. Зрители снова разразились гиканьем и свистом.

— Вам это ничего не напоминает? — спросил он их, а тем временем на песок накатила волна и разбилась о сплетенные тела Эверторпов.

— Берт Ланкастер [104] и Дебора Керр [105] , — раздался с другого конца комнаты голос с австралийским акцен­том. — «Отныне и во веки веков» [106] .

— Точно! — воскликнул Брайан. — И это тот самый пляж, где снимали ту сцену.

Торсы, зады и колени

Мелькают, как рыбы; сатиры и нимфы

Совокупляются в пене, —

пробормотал Бернард.

— Что это было, старина? — спросил Шелдрейк.

Бернард не знал, с чего вдруг Шелдрейк решил об­ращаться к нему в такой несколько снисходительной манере, если только это не было следствием подобост­растия Майкла Мина или обожающих взглядов Ди, ко­торые она устремляла на Шелдрейка всякий раз, когда он открывал рот.

— Это то же самое стихотворение, — сказал Бер­нард. — «Новости для Дельфийского оракула».

— По мне, грубовато звучит, — заметила Ди.

— Неоплатоники предполагали, что на небесах сек­са нет, — пояснил Бернард. — Йейтс решил, что у него есть для них новость. — Бернарду пришло в голову, что следовало бы процитировать эти строчки Урсуле; по­том он решил, что, пожалуй, не стоит.

— Миловаться на песке, а? — сказал Брайан Эвер­торп. — Это развлечение, на мой взгляд, сильно пере­оценивают.

— Да что ты об этом знаешь? — потребовала ответа Берил.

— Любой инженер скажет тебе, что песок очень вреден для движущихся частей, — ответил Брайан Эверторп, ловко уворачиваясь от Берил.

По команде мистера Бэста все его семейство под­нялось и гуськом потянулось к выходу.

— Не уходите! — позвал Брайан Эверторп. — Сей­час будет самое интересное. Австралийцы-спасатели. Утонувший жених воскрешен своей невестой.

Веснушчатая девочка отстала и с завистью посмот­рела на экран.

— Идем, Аманда, не задерживайся.

Аманда состроила в спину отцу гримасу и, увидев, что за ней наблюдает Бернард, покраснела. Он улыб­нулся и помахал ей рукой — грустно было видеть, как они уходят, всегда по собственному желанию лишние на празднике жизни.

На экране теперь показывали пляж Вайкики — знако­мая плоская вершина Алмазной головы на заднем фоне и на общем плане занимающиеся серфингом Терри, То­ни и Расс. Мастерство австралийцев вызывало восторг. Расс справлялся неплохо, стоя на доске на коленях, но все время терял равновесие, когда пытался подняться.

Внимание отвлекли начавшиеся у дверей бара какие-то переговоры, кто-то объяснял: «Нет, у меня нет приглашения. Мы друзья мистера Шелдрейка, он здесь живет», и слышно было, как Майкл Мин ответил: «О, входите, входите, любой друг мистера Шелдрейка — желанный гость».

— А, отлично, они пришли, — сказал Роджер Шелд­рейк и поспешил к двери пожать руки вновь прибыв­шим.

Изображение на телеэкране начало терять связ­ность, когда объектив камеры беспорядочно заметал­ся между пляжем, небом и океаном.

— Боюсь, здесь камеру немного трясло, — стал оп­равдываться Брайан Эверторп. — Я же бежал.

Роджер Шелдрейк посадил своих гостей — мужчи­ну средних лет и молодую женщину — на стулья перед Бернардом.

— Так рад, что вы смогли прийти. Ди, это Льюис Миллер, тот парень, о котором я вам говорил.

— Привет, — сказал мужчина. — А это Элли.

— Привет, — вяло произнесла Элли.

Последовал обмен рукопожатиями. Увидев, что Бернард уставился на вновь прибывших, Шелдрейк во­влек в процедуру знакомства и его.

— Льюис — мой давний друг по конференциям, — объяснил Шелдрейк. — Сегодня утром я столкнулся с ним в университетской библиотеке. Совершенно вы­летело из головы, что он здесь преподает. Позвольте принести вам выпить. Кажется, это называется май- тай.

— Боже, не надо, — проговорила Элли. — Я выпью водки с мартини.

— Пожалуйста, бурбон со льдом, Роджер, — попро­сил Льюис Миллер.

Картинка на телеэкране прекратила дико раскачи­ваться. Появилась крупным планом Сесили — она кри­чала и жестикулировала у самой воды, потом — кадры, на которых люди бегали взад-вперед по пляжу, а вдали на общем плане то появлялись, то исчезали в волнах головы и доски для серфинга. Съемка получилась дра­матичной, но внимание Бернарда все время возвраща­лось к двум новым гостям. Льюис Миллер оказался сов­сем не таким, каким Бернард почему-то его представ­лял — не высоким, красивым и спортивным, а на удивление маленьким и худощавым, со светло-пепель­ными волосами, зачесанными назад, чтобы скрыть плешь, с выступающим подбородком и слегка печаль­ным лицом. Его спутница была на несколько дюймов выше, красивая, высокомерная молодая женщина с длинными рыжевато-каштановыми волосами, запле­тенными в похожую на тяжелую веревку косу, переки­нутую на грудь.