Онлайн книга «Другие места»
|
– Что такого ужасного могло случиться? Все прошло прекрасно, Кристофер. Теперь я здорова. Совершенно здорова. Она взяла меня под руку, и мы пошли к выходу. Я вдруг обессилел, мне захотелось тут же лечь на пол и закрыть глаза, словно я лишился чувств. По дороге домой мы заехали в магазин возле стадиона Уллевол. Я купил лотарингскую запеканку, которую она всегда любила. Салат. Хорошее растительное масло и уксус. Грубую соль. Парижский батон. Мы ели вместе. Мама молчала. Мне не хотелось расспрашивать ее о болезни. Обычно она сама рассказывала о своих страданиях, но теряла терпение и раздражалась, если о них заговаривал кто-то другой. Я не хотел ничего говорить, мы молчали. Неожиданно она отложила нож и вилку. Я продолжал есть, хотя и заметил, что она пристально смотрит на меня. – Я тут кое-что вспомнила, – сказала она. – Понимаешь… после того, как он исчез… когда все это случилось… – Не будем сейчас говорить об этом, – сказал я. – Будет лучше, если я все-таки скажу. Я лежала, думала обо всем случившемся и пришла к выводу, что это неправильно. Мне следовало рассказать тебе все, что я знала уже тогда. В голове у меня был сумбур. Пока я лежала и ждала результата анализов, я поняла, что это была моя ошибка. Я знаю, что должна сказать это, прежде чем все опять запутается. – О'кей. – Полиция обнаружила, что у него была вторая семья. И сообщила мне. Месяца через два-три после того, как он исчез. Я кивнул, не сводя с нее глаз, но выдержать ее взгляд было непросто. Она смотрела на меня с усталым выражением лица, преувеличенно грустным. Мне не хотелось показывать ей, что мне это неприятно. Я пошел и достал из холодильника бутылку минеральной воды, открыл, налил два стакана. – Хочешь? – Да, спасибо. – Пожалуйста. Я поставил перед ней стакан, в воде пузырился углекислый газ. – Я долго думала, что должна все тебе рассказать, но боялась. Не знала, что делать. – Понимаю. – Спасибо. Я кивнул. – Не надо больше об этом, – сказал я. – Я только хотела, чтобы ты это знал. Тебе, наверное, неприятно, что я ничего не сказала тебе тогда. Что я скрыла это от тебя. Но я не смогла. Ты понимаешь? – Понимаю. – Тогда не будем больше об этом, – сказала она. – Не будем. – Договорились. После еды она почувствовала такую усталость, что мне пришлось помочь ей подняться по лестнице и лечь в постель. Она опустила голову на подушку, взглянула на меня, улыбнулась и закрыла глаза. Несколько минут я смотрел на ее спящее лицо. Я расположился в саду, пил виски и курил. Было шесть вечера, пятница. У меня за спиной хлопнула калитка, я вскочил и выронил сигарету в траву. Роберт улыбался, прислонившись к калитке. – Чем занимаешься? – спросил он. Я смотрел на сигарету в траве. Медленно нагнулся и поднял ее. Один ее конец стал влажным. – Что? Он подошел ко мне. Глаза у него блестели. – Чем занимаешься? Он сжал кулак и ткнул меня в живот. Я выдавил улыбку. – Да так, сижу думаю. – О чем? – Ну, не знаю. Он был весел и возбужден. – Давай прогуляемся по Фрогнерпарку, выпьем пива? Не дожидаясь моего ответа, он поднялся на террасу и прошел в гостиную. Я шел за ним. – Как ты узнал, где я живу? – А мне тут нравится, – сказал он. – Что тебе нравится? – Дом. Стиль. Ничего лишнего. Чисто. – Это все мамина заслуга. Роберт сел на диван, потянулся. – Как она себя чувствует? – Лучше. – Все еще в больнице? Я кивнул. – Она пробудет там еще пару дней. Заложив руки за голову, он осматривал гостиную, вид в сад. – Так что скажешь? Пойдем в парк? Выпьем пива. Что может быть лучше? Лучше, чем выпить пива в парке. Мы шли по Фрогнерпарку. Нам навстречу женщина вела на поводке собачку. Собачка несла в зубах палку. Я посмотрел на женщину, она улыбнулась. Роберт закурил сигарету, угостил меня, мы стояли на аллее и курили. Оглянувшись через плечо, я увидел, что женщина зовет собачку. Та бегала в кустах и искала свою палку. – Твоя мать жива? Роберт кивнул. Его возбуждение немного улеглось. Чудной какой-то, подумал я. То болтает без умолку, то за полчаса не проронил ни слова. – Я довольно долго отсутствовал, – сказал я. – Я путешествовал. Она ничего обо мне не знала. Он смотрел на меня, но молчал. Я хотел, чтобы он что-нибудь сказал. Разве старшим братьям положено молчать? Они должны комментировать. Иметь свое мнение. Все знать лучше. Но он молчал. – Я не знал, что она больна, – повторил я. – Ведь меня здесь не было, я путешествовал. – В кафе ты сказал, что у нее ничего серьезного. Я помнил, что солгал ему тогда в кафе. Но теперь мне не хотелось выглядеть перед ним лжецом. – Я солгал, – смеясь, сказал я. – Зачем? – Мне не хотелось говорить об этом. О ее болезни. Но это неправда, она серьезно больна. – И насколько серьезно? Я пожал плечами. – Где-то между пустяком и смертью? – Что-то в этом роде. Только я не могу говорить об этом. – Понимаю. – Меня долго не было. Я не звонил. Не писал. Я пожал плечами. Откинул голову и пустил дым в ветки над головой. Роберт, похоже, не собирался прерывать молчание. – Сам не знаю, почему я уехал. Мама была уверена, что мне что-то известно об исчезновении отца. Я видел это по ней. Замечал. Разумеется, она об этом не говорила. Но я замечал. Она всегда как будто ждала, что я вот-вот расскажу ей, что с ним случилось, куда он уехал, почему. Она была уверена, что отец открыл мне эту тайну. Была уверена. Когда я приходил домой, она встречала меня ждущим взглядом. Всегда скептическим. Но не говорила ни слова. И этот ее взгляд… В каждом моем слове она подозревала скрытый смысл, как будто это был тайный код. – Может быть, все это только твое воображение? В моем голосе звучала досада, когда я сказал: – При чем тут мое воображение? С какой стати?… |