Онлайн книга «Вампиры: Опасные связи»
— Это Библия. — Неужели? Ты веришь в Бога? Я еще не услышала от тебя ни одного поучения, ты только кричишь «боже мой, боже мой» в разгар страсти. Александр не засмеялся в ответ. Он сжал зубы, да так, что встопорщилась борода. — Не богохульствуй. — Алекс, я не богохульствую, — возразила Даниэлла. Приподнявшись на локте, она сняла с балки книгу и легла с ней на солому. — Меня воспитывали католики, я знаю, что такое богохульство, по крайней мере в глазах Церкви. — Пожалуйста, положи обратно, — попросил Александр. Он протянул руку, но его просьба рассмешила Даниэллу еще больше. Она села на подстилке и открыла книгу. «Книга искушений»? «Книга испытаний»? Я никогда не видела такого в Библии. Что это? Александр грубо прижал девушку к шершавой стене сарая и выхватил книгу. — Я же сказал: положи ее на место! Неужели ты не знаешь, когда остановиться! — Знаю! — яростно прошипела Даниэлла сквозь зубы. — Знаю, месье Деманш. И я оставлю вас в покое! Она вскочила на ноги, стряхнула солому с груди и рук. — Все равно я не стою большего, чем несколько дней потехи! Спроси докторов! Но лицо Александра смягчилось, он поймал ее за руку и попросил: — Не оставляй меня. Я все время один. Прошу тебя, дорогая Даниэлла, прости меня. Его голос прервался, и он замолчал. Даниэлла снова обняла его и поняла, что влюбилась. На следующий день, в пасмурное воскресенье, Мари, Кларисс и Даниэлла под строгим надзором мадам Дюбан пошли к мессе в церковь Святого Матфея, в трех кварталах от Бисетра. Потом они вернулись в больницу, поскольку, несмотря на заветы Господа о святом дне, работы в воскресенье выпадало не меньше, чем в любой другой день недели. Перед тем как мадам вывела их за ворота в каменной стене, Даниэлла успела заглянуть в сарай в надежде уговорить Александра пойти к мессе, но его там не оказалось. «Вряд ли он чинит по воскресеньям ботинки», — подумала девушка. Босой человек, в отличие от недоеной коровы, может и подождать. Из церкви они вернулись к полудню, но сарай по-прежнему оставался пустым. «Возможно, он пошел в другую церковь, — сказала себе Даниэлла, нашла свой табурет и ведра и уселась под грушевыми деревьями. — У него странная Библия, вполне возможно, что у него и религия тоже странная. Ну и ладно». Она выбрала одну из четырех коров и подвела ее для дойки. Вымя оказалось перепачканным в навозе, и минут пять она оттирала его как могла. Вскоре из кухни выскочила Мари и схватила ее за рукав: — Знаешь, что они привезли в Бисетр? Знаешь, что стоит во дворе с другой стороны больницы? Даниэлла покачала головой. — Догадайся. — Нет, Мари. — «Луизетта!» [40] Гильотина! Ее привезли утром с Монетного двора на улице Сент-Андре-де-Артс. Мадам Дюбан сказала мне, что она только что шла по двору и к нам заехал фургон, а в нем столбы и нож. Они хотят проверить ее на овцах и на трупах заключенных и пациентов, которых не забрали родные. Даниэлла отпустила мягкое вымя и заправила за ухо выбившуюся прядь волос. — Я хочу посмотреть, — сказала она. — Конвент [41] обещал, что теперь не только богатые имеют право на быструю смерть. Честных трудяг больше не будут мучить на колесе или виселице. И как нам ее посмотреть, Мари? — Даже не знаю. Может, ты захочешь заменить один из трупов? Я расскажу мадам Дюбан о твоих встречах с Александром, и она тебя задушит. — А! — со смехом закричала Даниэлла и брызнула на подругу молоком с пальцев. — Ты просто ужасна! Выдоив у коровы все молоко, Даниэлла отвела ее обратно в загон. Она повесила ведро на забор и пнула последнюю из четырех дойных коров. — Пошли, разгильдяйка! — сказала девушка. — Я не трогала тебя до последнего. И нечего на меня ноздри раздувать. — Даниэлла! Девушка обернулась. Перед ней, уперев руки в бока, стоял Александр. По лбу у него стекали капли нота. — Любимый! Я приходила, чтобы позвать тебя к мессе, но не нашла тебя. Где ты был? — Шил ботинки для месье Лебека. Он уже давно меня просил снять с него мерку еще для одной пары, а сегодня утром прислал за мной. — Неужели? Сапожничал в воскресенье? Бог такое не одобряет. — И я тоже, — признался Александр. — Пойдем в сарай. Нам нужно поговорить. Он нервно окинул взглядом грушевые деревья, стену и дорожку к кухне. — Я еще не закончила дойку, — возразила Даниэлла. — По воскресеньям повар печет хлеб на всю неделю, хотя мы и не должны работать в праздник. Но я не могу отложить работу. Я приду ночью, как обычно… — Ночью меня уже здесь не будет. — Не будет? Любимый, не надо… — Ты пойдешь со мной, ведь правда? Дорогая Даниэлла, я не могу уехать без тебя. Но мы должны соблюдать осторожность. — Почему? Что случилось? — Приходи в сарай. Я не стану ничего рассказывать здесь. У всего есть глаза и уши, но мы же не хотим, чтобы нам помешали? У Даниэллы стучало сердце, а руки сжались в кулаки. Что случилось? Она не хотела знать, но и в неведении оставаться не могла. Девушка закрыла дверь загона на щеколду и пошла за Александром. Тот остановился в дальнем углу сарая и взял Даниэллу за руки: — Я поссорился с месье Лебеком. Он сильно разозлился на меня за то, что я отказал ему. — Он хотел тебя? — Глаза Даниэллы широко распахнулись. — Я думала, он женат. Александр раздраженно фыркнул: — Он женился только для того, чтобы показать миру, какой он добропорядочный гражданин. Он говорит приятные слова тем, кто выше его, но я видел, как он водит пациентов к себе в комнаты, и я видел страх в их глазах. Он отвел меня в сторону и пытался очаровать, цитируя До-пасьена Альфонса Франсуа де Сада, — наверное, он думал, что я такой же извращенный вольнодумец, каким он считает себя. А сегодня днем, когда я сидел в прачечной и прибивал каблук к сапогу офицера, туда ворвался Лебек и сказал, что настала пора платить за крышу над головой и работу. — Боже мой! Александр прижал к ее губам палец: — Тсс, дорогая, не пугайся. Я сказал, что не хочу иметь дело с человеком, который так жестоко использует других для своего удовольствия. Я оттолкнул его и сказал, что уеду сегодня вечером, а он может оставить себе заработанные мной деньги и засунуть их в свою навозную дыру. |