Онлайн книга «Вампиры: Опасные связи»
— Так и сказал? Дева Мария! Он тебя погубит! Думаю, что, если я быстро уеду, он вскоре забудет обо мне. Он не очень умен, и к тому же вокруг много других, от кого ему легче добиться желаемого. Даниэлла вытерла глаза и провела рукой но волосам. — Да, уезжай. У меня не много вещей. Я побегу за ними и вернусь раньше, чем ты трижды моргнешь. Александр с облегчением прикрыл глаза и прижал к себе девушку. — Вместе с тобой, моя единственная любовь, любое путешествие станет удовольствием и любые неприятности превратятся в радость. Он поцеловал ее в лоб, в ухо, в щеки. От дыхания Александра на губах Даниэлла выгнулась в его руках. По привычке она скинула блузу и юбку и прижалась к нему. — Займемся любовью, дорогой, быстро, в последний раз перед тем… Дверь сарая рывком распахнулась, и пыльное помещение залил сумрачный дневной свет. Внутрь ворвались трое мужчин в панталонах и мятых куртках, остановились и уставились на пару на соломе. — О, любовь в навозе! — протянул один из них мерзким тоном, не сводя с любовников ледяного взгляда голубых глаз. — Я помню ее со времен своей юности. Даниэлла потянула к себе блузку и прикрылась ею. Александр вскочил на ноги и схватил стоявшие у стены вилы. — Убирайтесь отсюда! — закричал он. — Преступник еще смеет нам приказывать! — засмеялся второй — лысый мужчина с сальными усами и прыщами на подбородке. — Он смеет что-то от нас требовать! — Преступник? — удивился Александр. — Ты едва не убил Лебека, ударил его в голову и чуть не пробил ее, — заявил голубоглазый. Даниэлла в оцепенении смотрела на возлюбленного. — Преступник? — Вы ошибаетесь. Я оттолкнул Лебека, но не причинил ему никакого вреда! — Толкнул его на каминную решетку, — добавил прыщавый. — Когда я его нашел, он с трудом понимал, что происходит, у него текла кровь, и он кричал, что сапожник напал на него. Подошел со спины и ударил, в надежде убить с одного удара. Но тебе не повезло, дружище, и мы пришли за тобой. Все трое набросились на Александра; они выбили у него из рук вилы и, несмотря на сопротивление, вскоре прижали к полу и заломили за спину руки. Голубоглазый связал их веревкой. Александр пытался отбиваться ногами, стряхнуть с себя тюремщиков, но они потянули веревку вверх и с глухим треском вывернули ему плечи. Сжав зубы, распахнув в негодовании глаза, он перестал сопротивляться. — Месье Лебек сейчас в постели, — прошипел прыщавый. — За ним ухаживает один из лучших хирургов Бисетра. Но он потребовал, чтобы ты исчез с его глаз. Перед Даниэллой забрезжила надежда. — Мы уходим, — сказала она, натягивая блузку и путаясь в крючках. — Пожалуйста, вы меня слышите? Если вы отпустите Александра, мы покинем Бисетр через минуту! — Нет, девочка, у нас другие планы. Планы самого месье Лебека. У нас есть трупы из морга, но сапожник станет первым, кто опробует на себе «Луизетту», кто почувствует ее милосердный холодный укус. — Пощадите! — закричала Даниэлла. Александр снова начал извиваться. Мир перед глазами Даниэллы закачался, но она крепко держалась за стену, чтобы не упасть. — Вы не можете казнить его! Не было ни суда, ни приговора! — Он виновен, — отрезал голубоглазый. — И ему надо благодарить судьбу. Ведь этот способ казни одобрен Конвентом. Это гуманный способ лишить жизни тех, кто заслуживает смерти. Ему не грозит колесо или медленная, жалкая смерть в петле. Мы теперь цивилизованное общество. — Остановитесь! — закричала Даниэлла. — Проявите сострадание, ради Иисуса и всех святых! И тут Александр оглянулся через плечо на черную книгу, лежавшую на импровизированной полке. Даниэлла подумала, что он попросит разрешения взять ее с собой как оберег против напастей. Но совершенно неожиданно он сказал: — Я вспомнил. О Боже. Теперь я помню! Один из мужчин ударил Александра по пяткам, чтобы заставить его двигаться, и его потащили из сарая. Даниэлла кое-как натянула юбку и побежала за ними. — Что ты вспомнил, дурак? — спросил прыщавый. Но Александр обратился к Даниэлле, будто думал, что она поймет его слова: — Я помню клинок у горла, быстрый разрез, улыбки на лицах вокруг. Цивилизованно — вот что они говорили! Мы гуманное общество! — Александр! — в страхе окликнула девушка. — Он спятил от ужаса, — засмеялся голубоглазый. — Повредился умом. Может, стоит запереть его в больнице? Но нет, у нас есть приказ. Хотя надо бы вставить ему кляп, чтобы молчал. Александр перевел взгляд на серое, облачное небо, обещавшее ранний апрельский дождь. Серый свет отражался в его глазах, а зубы обнажились в страдальческой гримасе. — Теперь я вспомнил! Почему это происходит снова? Зачем? Прости меня, не надо больше! — Безумец! — смеялся голубоглазый. — Заткнись, — пробурчал третий, до сих пор молчавший мужчина и ударил пленника в челюсть. Александр со стоном согнулся и сплюнул кровь. Потом третий тюремщик вытащил из кармана платок и вставил его в рот Александру. Прыщавый ткнул в Даниэллу пальцем: — Стой здесь, девка. Надоело слушать твое нытье. Они потащили Александра и вскоре скрылись за северной стеной огромного здания. Даниэлла побежала следом, стараясь не слишком приближаться. Ей посчастливилось проскочить незамеченной под каменную арку и в один из маленьких садиков, принадлежавших больнице. Никто не заметил, как она спряталась за большой тачкой и в ужасе уставилась на высокую конструкцию посреди пустого двора. Трое тюремщиков силой заставили Александра встать на колени и наблюдать за пробами гильотины. Сначала под ней привязали овцу, нож рухнул вниз и отрубил животному голову. Голова скатилась в корзину. Из окон на верхних этажах больницы донеслись крики и улюлюканье заключенных; некоторые из них стучали в стекла и плакали. — Лучше, — сказал палач небольшой кучке свидетелей, одетых в гофрированные блузы, туфли на каблуках и красивые шляпы, они стояли чуть поодаль, широко расставив ноги и заложив руки за спину, — когда нож падает под правильным углом, отрубание происходит безболезненно. Присутствующие закивали. Благовоспитанные, озабоченные гуманностью лица, довольные тем, что принимают участие в прогрессе на благо человечества. Очередь дошла до горы трупов. Один при жизни был толстым мужчиной с жесткими рыжими волосами, над другим, мускулистым, уже поработали в анатомичке — у него осталась только одна нога. Безжизненные головы отделились от безжизненных шей и, истекая вместо крови какой-то черной жидкостью, скатились в плетеную корзину. — А это кто? — спросил палач, обернувшись к Александру. — Мы пока не используем ее для казни. И у нас нет на него разрешения. К тому же первый казненный уже выбран — это вор Николя Пеллетье. Он умрет, как только мы настроим машину. |