Онлайн книга «Ангелы на кончике иглы»
|
– Валентин Афанасьич, – Ягубов повернул голову к Кашину. – Что это вы притихли в сторонке? Теперь вам слово! Кашин поднялся, слегка смутившись, потоптался на месте раненой и с тех пор более нервной ногой, оперся руками на спинку стула, стоящего впереди. – Значит, так, – сказал он, виновато улыбаясь. – Вопрос дисциплины, конечно, у нас имеется… Сотрудники позволяют себе приходить на службу позже положенного, уходить раньше, а то и не приходят вообще без оправдательных документов. А где их искать, когда срочно надо? Бывают случаи распития спиртных напитков… Так я говорю, Степан Трофимыч?… На лица указывать не буду, кто захочет, догадается… С завтрашнего дня в редакции по решению администрации вводится книга ухода и прихода. Если сотрудник с утра, к примеру, на задании, он должен накануне написать куда и кем он послан, когда прибудет. Остальные утром поднимаются к Локотковой и расписываются в книге. По кабинету Ягубова пронеслось легкое гудение и стихло. – Дальше… – Кашин опять виновато улыбнулся. – Вводится пропускная система, и все штатные сотрудники при входе и выходе обязаны предъявлять охране служебные удостоверения. Остальные заказывают пропуска по телефону. При выходе пропуск подписывает редактор отдела, проставляя время. А штамп ставит лично секретарь Локоткова, как это принято в других организациях. Еще вот что… Сотрудникам предлагается навести порядок в столах, содержимое которых раз в месяц будет проверять комиссия из трех человек… – Под руководством завредакцией Кашина, – договорил Ягубов. – Это, товарищи, тоже мера необходимая, так как некоторые забывают, что у них есть партийные документы, которые положено хранить в сейфах. – И комнаты за собой запирайте, когда выходите, – закончил Кашин. – Как любит повторять наш главный редактор, – улыбнулся Степан Трофимович, – порядок расширяет мысль. – Новый порядок… – прошептал Раппопорт, но так тихо, чтобы никто не услышал. В конце совещания Яков Маркович нервничал, незаметно поглядывая на часы. Ивлев ждет его дома и не может уйти. Возможно, ему там нескучно, но не может же семейный человек не заспешить. Ягубов между тем оглядел всех, сделал паузу, как бы колеблясь, говорить ли о такой деликатной мелочи, однако решился: – И еще есть просьба, товарищи. Мы с вами не на стадионе, поэтому попрошу мужчин являться на работу в пиджаках и галстуках, а женщин – в более строгой одежде, чем сейчас. Я имею в виду, так сказать, длину юбок… Будем брать пример с Большого дома. Да, кстати, Кашин. Вот список для явки на это наше совещание. Проверьте, почему некоторых сотрудников нету. У нас в стране, как вы знаете, демократия, а это значит, дисциплина для всех одна: и для членов редколлегии, и для тети Маши. Вывод один: усилим бдительность – к себе и другим. – Усилим… – пробурчал Тавров, ни к кому не обращаясь, и на этот раз достаточно громко и смело. Наконец всех отпустили. Оттолкнув двух немолодых сотрудниц, он протиснулся к двери и спустился к себе. Раппопорт бегло оглядел стол, не стал ничего убирать, вынул из шкафа и нахлобучил шляпу, обмотал шею протертым до дыр шарфом и протянул руку за пальто. Пальто на вешалке не было. Яков Маркович с удивлением оглядел вешалку, посмотрел вниз (может, упало?), заглянул за шкаф. Он даже не выругался, настолько был изумлен. По коридору расходились с собрания. Останавливались, чтобы договорить, и скрывались за дверями. – Коллеги! – завопил Тавров проходящим. – Не видели, кто заходил в мою комнату? Пальто мое, понимаете ли, тю-тю! – А хорошее пальто? – Не столько хорошее, сколько единственное. – Я бы такое пальто не украл, – сказал Алексеев. – А если бы у меня украли, только радовался. – Но у меня же нет другого, – растерянно моргал Яков Маркович. – Что за день сегодня – с утра до вечера радуют новостями! – проговорил замсекретаря Езиков, вращая маленькой головкой на длинной шее. – А почему у тебя нет другого? Намекаешь на то, что гонорары все время урезают? – Ватник, правда, есть, в котором я из лагеря вернулся… – В ватнике тебя в ЦК не пустят. – Как же я без пальто на холод? – приуныл Яков Маркович. – У меня ведь спина болит! – Это она в преддверии субботника, – не унимался Езиков. – За субботник ты, Тавров, получишь премию – на нее купишь новое пальто. – Не купит, – возразил Алексеев. – Премия – не больше пятидесяти рубчиков. А Рапу ее с Лениным пополам делить надо. Идея-то субботника обоим пришла! – Шучу я и сам, Петр Федорыч, – сказал Раппопорт. – А пальто нету! – Больше ничего не украли? – сообразил Езиков. – Ну-ка посмотри! Они втроем вошли в комнату. – Портфель! – крикнул Яков Маркович. – Ну вот! А ты пальто, пальто! Что там у тебя ценного? Обычно у Якова Марковича в портфеле всегда лежало кое-что почитать не для посторонних. Он сразу подумал об этом. Но сегодня, к счастью, ничего такого не было. Хорошо еще, папку в кабинете Макарцева он не нашел! – Ценного? Да так… Ничего… Яков Маркович недавно купил в киоске свежие речи вождей и собирался нарезать их для своего конструктора. А потом решил эту книгу оставить как историческую реликвию – последнее воспоминание о коллективном руководстве. Носил он ее всегда в портфеле на тот случай, если портфель где-нибудь забудет, чтобы перекрыть другое, бесцензурное. Книгу эту он вынимал в метро, а в редакции клал на стол, чтобы все посторонние видели название. И вот книга осталась на столе, а портфель украли. – Надо сообщить Кашину, – решил Алексеев. – Пускай заявит в милицию. Что творится! Не помню такого, хотя в редакции с сорок пятого года. А вот и Валентин Афанасьевич. Легок на помине! В комнату заглянул Кашин, подтянул отстающую ногу, тихо прикрыл за собой дверь, улыбнулся. – Что тут у вас случилось? – Пальто и портфель, – Тавров развел руки, не продолжая дальше. – Ясненько! – хихикнул Кашин. – Прошу ко мне… Из своего кабинета он вынес портфель Якова Марковича и пальто, аккуратно сложенное подкладкой наружу. – Что за спектакль, Валентин? – Спектакль? Вы систематически оставляете отдел незапертым. А я – материально ответственное лицо. Почему же вы не хотите беречь собственное имущество? – От кого беречь? Что за идиотские установки? – Установки не мои, Яков Маркыч. Я ведь исполнитель. А уж какие они – не мое дело. Хотите – жалуйтесь. – И пойду! Не пойдешь – тебе сядут на шею! Яков Маркович решительно взял из рук Кашина пальто и портфель и в гневе направился прямо в кабинет Степана Трофимовича. |