Книга Бьющееся стекло, страница 92 – Нэнси-Гэй Ротстейн

Барбара, убиравшая посуду, присела напротив своей тарелки с остывшим ростбифом. Ей хотелось послушать этот разговор.

— А что вы обсуждаете в аудитории?

— Преподаватель обычно зачитывает нам свою собственную работу, а мы ее анализируем. А за наши писания он ставит нам оценки и возвращает нам на следующей неделе со своими комментариями.

— А творчество каких писателей вы изучаете? — неожиданно спросила Барбара.

Все, даже Пол, уставились на нее в удивлении. До сих пор она никогда не принимала участия в застольных разговорах, и пока не заговорила, никто даже не замечал ее присутствия в столовой.

— Да так, никого по отдельности, — неопределенно ответила Маргарет.

— А сама ты что читаешь?

— Ничего.

— Но ведь невозможно писать самой, если ты не читаешь.

— С чего ты взяла? — возразила Маргарет. — Нам дают задания, и мы пишем: именно так и работают настоящие писатели. Они пишут, у них нет времени на чтение.

— Но им необходимо читать, — пылко возразила Барбара, хотя Пол при этом нервно дернулся. Зато Карен не преминула поддержать то, что считала шпилькой в адрес Маргарет.

— Мне тоже кажется, что писателю нужно читать. Я вот в писательницы не мечу, но в книжки заглядываю: Джекки Коллинз читаю, и даже Хэйли.

— Вообще-то я имела в виду не такие книги, — заметила Барбара. — Я говорила о творениях выдающихся мастеров. Тебе нравятся короткие рассказы? Если да, то ты наверняка полюбишь Сомерсэта Моэма. Его рассказы просто очаровательны, хотя действие большинства из них происходит в Малайзии. Но если хочется почитать что-нибудь поостроумнее и поближе к нашей жизни, то возьмите Дороти Паркер. Она пишет в основном о Нью-Йорке. Я могу дать почитать.

— А у тебя много книжек? — полюбопытствовала явно заинтригованная Карен.

— Немало. Вообще-то, на мой взгляд, лучше не налегать на одного автора, а читать антологии. Пристрастие к одному автору может оказать влияние на твой собственный стиль… — Она наконец сообразила, что говорит лишнее, и поправилась. — Но для выработки собственного стиля, может быть, и правильнее подходить к делу так, как Маргарет. Лучше быть оригинальным автором, чем подражателем Хэмингуэя или Кэтрин Мэнсфилд. В конечном счете цель каждого писателя состоит в том, чтобы стать единственным, сделать то, чего не делал до него никто.

С этими словами Барбара собрала остатки посуды и удалилась на кухню. За столом воцарилось неловкое молчание.

— Я так понимаю, твоя жена не прочь заглянуть в книжку, — обронил Коллинз.

— Мы оба не прочь, — отозвался Пол. — А кто хочет кофе? Вэйн, Филипп — уверен, что вы хотите. А Маргарет с Карен попьют чаю. Мистер Джеймс, что вам предложить?

— Кофе с бренди было бы в самый раз, Пол.

Муж Барбары определенно почувствовал облегчение — ему удалось вернуть разговор в привычную стезю:

— Как вам нравится наш новый клуб здоровья? — задал он Коллинзу, пожалуй, самый подходящий вопрос.

— Рад, что ты о нем вспомнил, Пол. Там новейшее оборудование, самое лучшее.

Мужчины сочли, что женщины уже использовали, причем не лучшим образом, отведенное им время, и больше не допускали того, чтобы беседа отклонялась от привычной колеи.

Ушли партнеры ровно в одиннадцать. Пол всегда помогал Барбаре убирать тарелки от десерта, но на сей раз, едва закрыв за гостями дверь, сел на стул и уставился на остатки снеди.

— Что с тобой случилось, Барбара? — спросил он с огорченным видом.

— Ничего, просто мне не следует пить вина, — отозвалась она, оставшись стоять.

— Ты никогда не пьешь вина. Только Перрье. Что на тебя нашло?

— Честно говоря, я увлеклась разговором.

— А мне кажется, дело не только в этом. Весь вечер ты ни во что не встревала, но стоило Маргарет заикнуться насчет ее занятий литературой, как тебя понесло. Пошла тараторить, так что другим и слова было не вставить. Ты ведь знаешь, Маргарет любит прихвастнуть. Для нее главное в жизни — производить впечатление, и Бентон ей в этом потакает. Дает ей возможность почувствовать себя важной персоной. Ты огорчила ее, а меня поставила в неловкое положение. Чего ради?

Она молчала.

— Барбара, ну должна же быть какая-то причина. За что ты так со мной обошлась?

— Ты тут не при чем. Я просто не могла слушать, как она рассуждает о том, о чем не имеет ни малейшего представления.

— Вот уж не знал, что ты, оказывается, великий знаток литературы, — каждое его слово сочилось сарказмом.

— Пол, речь ведь не шла о состязаниях или банкетах, которые устраивает ваша фирма. Она заговорила о серьезных вещах и обнаружила свое полное невежество.

— Да с чего ты это взяла? Откуда ты нахваталась всякого вздора, вроде того, будто, чтобы писать книги, нужно их читать? И почему решила, что можешь указывать жене старшего партнера, какие книги ей лучше подходят. Да даже если бы ты разбиралась… — Он остановился, как будто впервые услышал собственные слова. — Барбара, откуда у тебя такие познания насчет сочинительства?

— Я… пишу, — несмело ответила она.

— Все пишут, — отрезал Пол. — Я, например, пишу отчеты и юридические комментарии. А ты что, письма?

Резкость его тона обескуражила Брабару настолько, что она не нашлась с ответом и принялась молча собирать грязные тарелки.

— Извини меня, Барбара, — снова начал Пол. — Я, наверное, хватил через край, но пойми, меня тоже от всего этого с души воротит. На вечеринки уходит куча денег, не говоря уж о том, что приходится взваливать все хлопоты на тебя. Никто из них, ни они сами, ни их жены, и пальцем не пошевелят, чтобы помочь. Хоть бы посуду за собой убрали. Куда там: «До понедельника, Пол», «Чудный был вечер, Барбара» — и поминай как звали. Но для меня важно, чтобы они оставались довольны. Ты ведь знаешь, от них зависит мое продвижение. Вот стану партнером, сразу покончу с этими угощениями, но пока нам придется потерпеть. Ты уж прости.

Барбара продолжала молчать.

— Прости, — повторил он. — Прошу тебя, поговори со мной.

— Хорошо, Пол, — ответила она, продолжая убирать со стола.

— Тогда скажи мне, в чем же было дело?

— Я уже сказала. Дело в том, что я пишу.

— Но я в жизни не видел, чтобы ты писала. — Казалось, будто он пытается осмыслить услышанное и как-то примирить это с повседневностью.

Прервав уборку, Барбара присела рядом с ним.

— Я занимаюсь этим днем, когда ты на работе, а Дженни спит. А случается и ночами, когда спишь ты. Сразу после свадьбы, если ночью мне приходила в голову какая-то мысль, я заставляла себя заснуть, надеясь, что утром все вспомню и запишу. Не хотела тебя беспокоить. Но только идеи забывались и оказывались утраченными навсегда. Так что теперь я встаю, записываю самое главное из того, что пришло в голову, а возвращаюсь к этому уже днем. Ты ничего не замечаешь, потому что у тебя крепкий сон.