Книга Беги, если сможешь, страница 2 – Чеви Стивенс

— Нет.

— А когда прекратили?

— Когда познакомилась с Даниэлем.

В голосе ее звучал легкий вызов — она чувствовала себя виноватой из-за того, что перестала принимать таблетки, и стыдилась того, что они вообще ей понадобились. Люди с депрессией часто перестают принимать лекарства, когда влюбляются: эндорфины выступают в роли естественных антидепрессантов. Но потом жизнь берет свое.

— В первую очередь мне хотелось бы, чтобы вы вернулись к антидепрессантам, — сказала я непринужденно, как бы сообщая ей: ничего страшного, вы в порядке. — Мы начнем с небольшой дозы и посмотрим на эффект. В вашей карте говорится, что несколько лет назад у вас был тяжелый период.

В предыдущие разы она пыталась покончить с собой с помощью таблеток. В обоих случаях ее находили в последнюю секунду. Теперь Хизер перешла к более радикальным методам, и в следующий раз ей могло повезти меньше.

— Вам назначили посещение психотерапевта. Вы ходите к нему?

Она потрясла головой.

— Он мне не понравился. Даниэль в порядке?

— Даниэль наверняка хочет, чтобы вам стало лучше. Мы здесь именно для этого.

От выступивших слез глаза ее казались еще более синими, словно сапфиры, обрамленные бриллиантами. Кожа ее была такой бледной и прозрачной, что на шее отчетливо проступала каждая вена, вместе с тем Хизер была невероятно красива. Многие думают, будто у красивых людей нет причин для расстройства. Обычно это совсем не так.

— Я хочу к Даниэлю, — сказала она. Глаза ее закрывались — последние капли сил ушли на разговор.

— Сначала я поговорю с ним сама, а потом мы попробуем устроить вам встречу.

Мне хотелось увидеть, в каком он состоянии и не навредит ли ей.

— Они меня здесь не найдут, — вдруг сказала она, словно забыв о моем присутствии.

— Кого вы боитесь?

— Я хочу, чтобы нас оставили в покое, но они все звонят и звонят, — продолжала Хизер, обрывая очередной заусенец.

— Вас кто-то беспокоит?

В ее карте ничего не говорилось о паранойе или галлюцинациях, но тяжелая депрессия иногда сопровождается психозом. Однако если ее действительно кто-то преследует, то нам необходимо об этом знать.

Она снова принялась грызть краешек повязки.

— Здесь совершенно безопасно, — сказала я. — Вам тут станет лучше. К вам не будут пускать тех, кого вы не захотите видеть, и на этаже всегда есть охрана. Вы в безопасности.

Если угроза действительно существует, надо, чтобы Хизер решилась мне обо всем рассказать. Если же у нее паранойя, ей все равно нужно было почувствовать себя в безопасности, чтобы мы могли начать лечение.

— Я не вернусь, — сказала она и добавила, словно пытаясь себя утешить: — Меня не заставят.

— Кто не заставит?

Она с усилием открыла глаза и сконфуженно взглянула на меня, явно пытаясь вспомнить, о чем только что говорила. От нее исходили флюиды страха и еще чего-то, чему я пока что не могла дать определения. Мне вдруг захотелось уйти.

— Мне нужен Даниэль, — пробормотала она и уронила голову на грудь. — Я так устала.

— Отдохните пока что, а я поговорю с вашим мужем.

Она отвернулась к стене и съежилась под одеялом в позе зародыша. Хотя в палате было тепло, она дрожала.

— Он все видит, — прошептала она.

Я замерла на пороге.

— Кто все видит, Хизер?

Вместо ответа она натянула одеяло на голову.

Когда я вошла в комнату для посетителей, навстречу мне поднялся высокий темноволосый мужчина. Он был небрит, под глазами у него залегли темные круги, мятая рубашка выбилась из линялых джинсов — и все равно он был хорош собой. Судя по морщинам вокруг рта и глаз, ему было за сорок, но он был из тех, кто с возрастом становится только краше. У этой пары был бы очаровательный ребенок. Мне стало их бесконечно жаль.

Он направился в мою сторону. В руках у него была коричневая кожаная куртка, за плечом болтался рюкзак.

— Как она? Она меня звала? — хрипло спросил он.

— Пойдемте куда-нибудь, где мы сможем поговорить наедине, мистер Саймон.

По пути мы прошли мимо уборщика, вытиравшего пол. Дверь в кладовку была распахнута, и я сделала мысленную пометку: не забыть сказать об этом медсестрам.

— Зовите меня просто Даниэль. Скажите, как она себя чувствует?

— Неплохо, учитывая все обстоятельства. Ей сейчас тяжело, но мы делаем все, чтобы ей помочь. Здесь ей будет лучше всего.

— Там было столько крови…

Я сочувствовала ему, понимая, что он сейчас думает: «А если бы я вернулся на десять минут позже? Почему я ничего не заметил?» Родственники обычно делятся на две группы: те, кто винит себя, и те, кто винит пострадавших. Но всем нужно кого-то винить.

— Должно быть, тяжело было увидеть ее в таком состоянии, — сказала я. — Вам есть с кем поговорить? Могу предложить вам кого-нибудь.

Он покачал головой.

— Я в порядке. Главное, чтобы Хизер была в безопасности.

Я вспомнила о последних словах Хизер. Кто-то в самом деле преследует ее? Или Даниэль имеет в виду ее попытку самоубийства?

— Мы тоже к этому стремимся.

Я отперла дверь в кабинет и пригласила Даниэля присесть. Он опустился в кресло напротив. Можно было бы предположить, что в нашем отделении все должно быть оформлено в мягких, успокаивающих тонах, но розовые, синие и коричневые стулья стоят здесь еще с семидесятых годов. Края стола выщерблены, на стеллаже несколько одинаковых книг. Даже комната для посетителей — это всего лишь несколько стульев у лифта. Это старая больница, и финансирования не хватает. Но сюда приходят не за развлечениями.

— Она не говорила вам, почему… — Даниэль поперхнулся и втянул воздух. — Почему она пыталась покончить с собой?

— Без разрешения Хизер я не могу рассказывать вам, о чем она говорила. Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов.

— Да, конечно.

— Вы знали, насколько тяжело ее состояние?

Он с мрачным видом потер подбородок.

— С тех пор как мы потеряли ребенка, она отказывалась есть и не вставала. Почти перестала мыться. Я думал, что это естественная реакция и ей просто нужно время… Я все вспоминаю, какой молчаливой она была, когда я уходил. Я опаздывал на подработку и торопился. — Он покачал головой. — Если бы я остался дома…

Он был из тех, кто винит себя. Я наклонилась к нему.

— Вы не виноваты. Если бы вы остались дома тогда, она бы просто дождалась, пока вы уйдете в следующий раз. Люди с подобными проблемами всегда находят способ.

Он смотрел на меня, осмысливая, как я надеялась, услышанное, после чего снова помрачнел.