Книга Танец ангела, страница 50 – Оке Эдвардсон

— По крайней мере пока не помогли.

Винтер провел рукой по лбу. Он устал от перелета, впечатлений, от увиденного, и его не оставляло глухое холодное чувство страха, возникшее, когда он стоял в комнате. После пива он чувствовал ноющую боль в одном глазу — а может, от усталости.

А еще, как ни странно, хотелось есть. Последний раз он ел в самолете — салат с курицей, булочку с повидлом и два стакана чаю.

— Кстати, ты что-нибудь ел сегодня? — спросил вдруг Макдональд.

— Только в самолете. Подкрепиться бы не помешало.

— Я знаю тут одно место.

Макдональд повел машину по Клэфэм-хай-стрит, пару раз повернул и остановился у ресторанчика с тремя столиками на улице.

— Это «Эль ринкон латино», — сказал он. — Владелица — одна из моих старинных инфор… друзей, я бы сказал.

Они поднялись по ступенькам и вошли в открытую стеклянную дверь. У входа был бар, дальше небольшой светлый зал со столиками. Окна во всю стену смотрели на Клэфэм-Манор-стрит. Было безлюдно, пахло пряностями и чили, и везде, где можно, стояли цветы.

— Привет, Глория. — Макдональд обнял смуглую невысокую женщину, поспешившую из кухни им навстречу. Она выглядела ровесницей Макдональда и улыбалась. Голова женщины, когда он ее обнимал, была на уровне его груди.

— Como estás, Stefano? (Как дела, Стефано?) — оживленно спросила женщина.

— Estoy bien (Все в порядке), — ответил Макдональд и посмотрел на Винтера. — Это мой коллега из Швеции. — Он представил товарища.

— Buenas tardes, — сказал Винтер.

— Habla espanol?! (Вы говорите по-испански?!) — воскликнула Глория Рикот-Гомес.

— Un poquito. (Немного.)

«Мои родители сбежали от шведских налогов в Испанию, — пронеслось в голове у Винтера, — и я многому нахватался, но как же по-испански „уклоняться от налогов“…»

— Начнете с тапас? — спросила женщина Макдональда.

— Да, по твоему выбору. — Они продолжили по-английски.

— Бутылку вина?

— Мне только воду, — сказал Макдональд.

— Мне тоже, спасибо, — сказал Винтер.

Она показала им столик и стала возиться у двухъярусной стеклянной стойки, заполненной узкими блюдами с холодными закусками.

— Я подам и холодные, и горячие, — сказала она.

— У них есть сорок пять видов тапас, — похвастался Макдональд. — А на кухне готовит ее сестра.

Было слышно, как она возится на кухне.

Они долго сидели за жаренным на решетке лососем, креветками гриль с чесноком, запеченным сладким перцем, мягким сыром с кукурузным хлебом, оливками, фаршированными анчоусами с чили, осьминогами в черном соусе, фаршированными шампиньонами, картошкой и баклажанами гриль. Все подавалось в маленьких глиняных горшочках.

— Пива не желаете?

Хозяйка подошла убедиться, все ли в порядке.

— Если только маленький графинчик, — сказал Макдональд.

Винтер кивнул.

— Еще не так давно Глория вела в Боготе телевизионную программу о кулинарии, — сказал Макдональд, когда хозяйка подошла с графином.

— Всего лишь двадцать лет назад. Стефано такой джентльмен!

— Было необыкновенно вкусно, — сказал Винтер.

— Спасибо.

— Необыкновенно, — повторил Винтер.

— Я всегда мечтала открыть ресторан, и в конце концов мне пришлось выбирать между семьей и бизнесом, и теперь я разведена, — сказала она с улыбкой.

Макдональд налил пива Винтеру и себе.

— Ее сыну Давиду девятнадцать лет, и он играет на испытательном сроке в «Кристал-Палас». А племянник стоит в воротах юношеской команды Уимблдона.

— Патриоты района, — сказал Винтер, пережевывая соленую оливку.

Глория Рикот-Гомес вернулась к своим делам. Макдональд положил вилку. В ресторан зашла пожилая пара латиноамериканцев, следом — целая компания.

— По воскресеньям все латиноамериканцы собираются в парке, поиграть в футбол, поболтать. Многие приехали из Колумбии, Перу и Эквадора, — объяснил Макдональд.

— То есть у тебя тут настоящее многокультурное общество.

— Зато не скучно.

Они посидели молча. Пили пиво.

— Сейчас нам полегче стало работать, — сказал Макдональд, поставив кружку.

— Почему?

— Года полтора назад решили сделать постоянные отделы, которые занимались бы только убийствами. А раньше, если, например, убивали в Клэфэме, собирали группу из всех районов и отделов, и это оголяло другие участки. Народ ходил туда-сюда, и людей постоянно не хватало. Никакого порядка.

Винтер слушал.

— Лондон поделен на четыре зоны. Соответственно создано четыре отделения, расследующих только убийства. Я — в четвертом, юго-восточном. В углу города, так сказать. Всего нас тут сто три человека, разделенных на восемь групп, в каждой три инспектора и девять помощников плюс один наемный для поддержки компьютеров и учета. Я как раз шеф одной из групп, и мы ведем все дела одним составом.

— Тогда очень важно подобрать правильных людей, — заметил Винтер.

— Я постарался заполучить лучших, — усмехнулся Макдональд. — Прежде всего с юга и пару из Ярдена. У нас хорошая команда.

— И только убийства?

— Все сто три человека занимаются только убийствами на юго-востоке. Более трех миллионов жителей как-никак.

— Немало людей вы защищаете.

— В прошлом году у нас было семнадцать убийств, и мы раскрыли все. Стопроцентная раскрываемость! Конечно, сыграло роль, что мы были не очень загружены, всего семнадцать дел. На каждое наваливалось много сотрудников. А в позапрошлом году было сорок два или сорок три дела. Отчего такая разница, сказать не возьмусь.

— Тогда вы тоже все раскрыли?

— За двадцать один месяц, что мы работаем, мы не раскрыли только один случай. Не считая этого шведского мальчика.

Винтер промолчал.

— Жертвой был квартирный вор, зарабатывавший на жизнь только кражами. Профессиональный воришка. Все, кто его знал, были рады, что он умер.

— Никаких свидетелей?

— Ни единого.

— И сейчас вам опять не повезло.

— Я думаю, мы справимся. Для нас это первоочередное дело. Мне помогает еще одна группа, у нас общий шеф.

— Двадцать шесть человек, — подытожил Винтер.

— Двадцать семь, если считать нашего начальника, но на практике веду дело я.

— Большая команда.

— Больше, чем ты думаешь. Увидишь завтра, когда еще и журналисты соберутся.