Онлайн книга «Гений страсти, или Сезон брачной охоты»
|
– Не надо, – слабым голосом попросила я. – Не надо. Я хочу домой… К себе… Спасибо, Ульяна… за все… После краткого препирательства – уже со мной – Ульяна отвезла меня домой и уехала. В моей квартире Шаповалов как-то разом засуетился и стал предлагать мне чай или кофе. Было уже почти утро, четыре часа, рассвет слабо просачивался сквозь плотно задернутые шторы, а спать мне почему-то совершенно не хотелось. В машине – да, хотелось и я даже задремала, а сейчас сон с меня словно рукой сняло, и было совершенно непонятно, что мне теперь делать. Отослать Шаповалова прочь – неудобно. Да и куда он поедет в четыре утра?! А находиться рядом с ним… было как-то тревожно и неуютно. Похоже, мое настроение передалось Шаповалову. Он потоптался перед кроватью, на которой я лежала, и вновь повторил свой вопрос насчет чая или кофе. – Лимон есть? Чай с лимоном… это очень хорошо. – Есть, в холодильнике. Он принес мне чай с лимоном, потом и себе притащил чашку, сел прямо на пол и начал шумно прихлебывать горячий чай. – Ты почему на полу уселся? Иди сюда… – А можно? – Нужно. Шаповалов присел на край кровати и сосредоточенно уставился в кружку с чаем. Он старался не смотреть на меня, и вообще, вся его «фирменная» уверенность в себе куда-то подевалась. Он выглядел как человек не в своей тарелке. Я не допила чай и со стуком поставила чашку на тумбочку. – Ну, я пошел? – Куда? – На кухню или в большую комнату, спать… там. – Ты не собака, чтобы спать на полу. Ложись здесь. Места хватит. Он рывком сдернул свитер. Остался в майке и брюках. Осторожно приблизился к кровати и втянул голову в плечи. Я уставилась в потолок. – Шаповалов! Не играй в чувствительную барышню! Это все-таки лучше, чем спать на полу. Особенно после сегодняшнего безумного вечера. Он лег и повернулся лицом ко мне: – Больно? – Нет. – Я же вижу, что да! – Хочешь пожалеть меня? Не нуждаюсь в этом. – Я уже понял. – Тогда зачем спрашиваешь? – А вдруг я ошибся и ты решила стать… нормальной? – А сейчас я – ненормальная? – Ты – железная женщина. Или пытаешься быть таковой. Все свои трудности и слабости ты скрываешь до последнего, ты привыкла во всем полагаться только на себя саму. Разве не так? – Почти что так. – Я не ошибся, выходит. – Нет. Но… – я замолчала. – Я не всегда была такой. И, возможно, не навсегда захочу такой остаться. Понимаешь? – Нет. – Жаль! Он протянул руку и коснулся моей щеки. – Это тоже нельзя делать? – Можно. – Неужели? – в его голосе прозвучал сарказм. – Не ерничай, Шаповалов. На меня столько всего свалилось, что я могу и не выдержать. – Что это значит? – Могу стать… нормальной и слабой. И начну жалеть себя. – И когда же ты начнешь? Я стиснула его руку: – Прямо сейчас! Его глаза были совсем рядом, и любовное сумасшествие затягивало меня, как в омут… его горячие карие глаза и тяжелые руки-лапы; по телу растекалась слабость, все вокруг стало каким-то легким и нежным, как будто я плыла на спине в воде – медленно, не спеша… Он расстегнул на мне блузку и поцеловал мою грудь. – Ты обращаешься со мной как с фарфоровой куклой. – Тебя нельзя. У тебя все болит. Я же вижу, – убежденно сказал он. – Тебе нужен еще чай с лимоном, какие-нибудь обезболивающие таблетки и врач. Может быть, утром мы позвоним Ульяне и вызовем врача… кстати, она говорила, что ее папа – большая шишка? – Ее папа – действительно большой человек. Его фамилия Радов. – А… ну тогда – да. Небожитель! Утром – врач, а сейчас – таблетки. – Шаповалов, у меня дома нет ни одной таблетки. Я их не употребляю по принципиальным соображениям. У меня никогда ничего не болит, и таблетки мне без надобности. Понимаешь? Он почесал переносицу: – Кажется, понимаю. – И утром ты купишь мне таблетки… если они понадобятся… Шаповалов! – сказала я без всякого перехода. – А ты можешь меня поцеловать и не думать о том, больно ли мне или нет?.. Я вытерплю. А потом, не так уж сильно у меня болит… Он прижался губами к моим губам на целую вечность, а когда оторвался, я перевела дыхание и обняла его. Он недовольно засопел: – Влад! Я не из камня сделан и не из бетона, могу и не выдержать. – Вот и чудесно, – шепнула я ему в ухо. – А кровать выдержит? – услышала я его вкрадчивый голос. – Выдержит. Она итальянская. – А мы-то – русские! Я улыбнулась и закрыла глаза. Тело мое было уже не ледяным, как в машине, а каким-то расплавленным, словно мы находились в пустыне под ярким солнцем, когда песчаные барханы кажутся мягкими… Я вдруг подумала, что никогда не была в пустыне и вообще нигде не была – только ездила в краткие служебные командировки. Столько всего прошло мимо меня – несть числа этим потерям! И барханы тоже входили в этот грустный список: «не была, не видела, не знаю»… – Тебе хорошо? – Зачем ты спрашиваешь, Шаповалов? Неужели и так не видно? Он провел рукой по моим волосам: – Какая ты худенькая, хрупкая… – Шаповалов! Не повторяй слова моей матери… Умоляю! – Я говорю исключительно от собственного лица. – Ты хорошо целуешься. – Это комплимент? – Считай, что так. – Повтори… – С удовольствием. Его поцелуи заставляли меня забыть обо всем: все куда-то уплывало, таяло, растворялось… Мы были в нашем единственном мире «на двоих», куда не проникали посторонние звуки и запахи… – Ты хочешь еще чаю с лимоном? – Хочу. Я никогда не любила лимоны, но сейчас… во рту стало так обжигающе кисло, остро, приятно… – Похоже, это единственный твой кулинарный изыск? – поддела я его. Он расплылся в широкой улыбке: – Обижаешь! Готовлю я, между прочим, неплохо. Особенно мне удаются рыбные блюда. Ты когда-нибудь пробовала заливные креветки или отбивные из кальмара? А солянку с мясом криля? – М-м-м, от твоего красочного описания у меня уже текут слюнки. – Значит, я неплохо описываю. Если бы ты это попробовала… |