Книга Дневник его любовницы, или Дети лета, страница 32 – Карина Тихонова

Я отправился в ванную и с наслаждением влез под душ. Долго растирался жесткой мочалкой, потом так же долго и тщательно чистил зубы, словно хотел содрать с себя всякое воспоминание о страхе, который терзал мою печенку последние два дня. «Все позади, все обошлось», — пела душа, и я даже рискнул немного подпеть ей вслух. И напрасно, потому что пою я, по совести говоря, не лучше филина. Я расхохотался, прослушав собственное уханье, вылез из ванной и как следует растерся жестким полотенцем. Побрился, смазал щеки бальзамом, влез в свежие джинсы с майкой и отправился вниз, на кухню.

Еще на лестнице до меня долетел упоительный запах свежей жареной рыбы. Я застонал и ускорил шаги. Надо полагать, хроники завтракают. На кухне, однако, хозяйничали вовсе не хроники, а Глеб с Юриком. Юрик смущенно поздоровался со мной, и я понимал причину его смущения: во вчерашнем хаосе я совершенно не предусмотрел смену прикида для нашего гостя. Юрик сидел за столом в той же рваной фуфайке и жутких засаленных штанах. Грязная униформа вступала в странное противоречие с его хорошо отмытым телом и сверкающими волосами.

— Извините меня, — сказал Юрик. — Смена интерьера не была предусмотрена.

— Это вы меня извините, — ответил я, присаживаясь на стул. — Я должен был сам догадаться. Одежду я вам, конечно, выделю, только брюки будут коротковаты.

— Это ничего! — обрадовался Юрик. — Я закатаю!

— Ну, ты, спящая красавица! — влез в наш разговор Глеб.

Приятель стоял у плиты и следил за жарящейся рыбой. В зубах неизменная сигарета, поверх джинсов — передник Ольги, весь в жутких жирных пятнах. «Придется мне устраивать генеральную стирку», — подумал я с тоской.

— Поздороваться с другом не хочешь? — спросил Глеб.

— Привет, — сказал я. Взял с тарелки помидор и жадно вонзил в него зубы.

— Привет, — ответил Глеб. — Подожди пять минут, сейчас завтракать будем.

— А хроники?

— Хроники все успели раньше нас, — ответил Глеб. — Они рыбу на мангале жарили. Гурманы.

Я застонал от вожделения, рот наполнился слюной.

— У них там кусочка лишнего не осталось? — спросил я.

— У хроников? Лишний кусок? — удивился Глеб. Вынул сигарету, оглядел меня и покачал головой.

— Наивный ты, Тошка…

— Извините, Антон, — начал Юрик шепотом. — Можно я до завтрака переоденусь? А то мне неудобно так благоухать.

— Конечно, — ответил я и поднялся со стула. — Идемте ко мне, я вам что-нибудь подберу.

— Глупости все это, — заявил Глеб.

— Что, глупости? — не понял я.

— Переодеваться. Одежда, видите ли, плохо пахнет… Да у меня с этим запахом связаны самые лучшие воспоминания жизни!

— Может, махнемся? — предложил Юрка, наивно округлив глаза.

Глеб поперхнулся и сделал вид, что не расслышал. Я расхохотался дьявольским смехом.

Мы поднялись в мою комнату. Я огляделся. На стуле валялись джинсы, которые я выделил для Егора. При воспоминании о нем у меня слегка свело желудок.

— Вот, — сказал я и поднял джинсы с сиденья. — Их вчера Егор немного поносил. Других, извините, нет.

— Отлично, — ответил Юрик с энтузиазмом и подхватил штаны. — А майка какая-нибудь найдется?

— Майка найдется, — ответил я. Открыл гардероб и достал оттуда набор дешевых индийских маек.

— Подойдет? — спросил я.

— Грандиозно! — ответил Юрик. Он уже успел сбросить с себя грязные брюки и влез в мои джинсы. Они были ему коротки, так же как и Егору, но Юрик проявил смекалку, нагнулся и закатал штанины до загорелых икр.

— Бриджи получились, — сказал я.

— Ага.

Юрик достал из стопки майку черного цвета и ловко втиснулся в дешевый текстиль.

— А майка в самый раз, — заметил я. Поднял с пола разрезанные клочья ткани, которые еще день назад были белой майкой, так же ловко сидевшей на Егоре. Вот сейчас выброшу их в мусорный контейнер, и избавлюсь от всех воспоминаний сразу.

— Майка Егора? — спросил Юрик.

— Да.

— И что вы хотите с ней сделать?

Я удивился:

— По-моему, это очевидно. Выброшу.

— Нет, — твердо ответил Юрик.

Я удивился еще больше.

— А что вы предлагаете? На память оставить?

— Наоборот, — ответил Юрик. — Это нужно сжечь. Нужно сжечь все, что может напомнить о раненом. Ну, не знаю… Бинты, повязки, постельное белье, если оно в крови… Все!

Я почесал затылок.

— Слушайте, а вы правы…

— Вы мусор не выбрасывали за эти два дня? — спросил Юрик.

— Нет.

— Слава богу. Они наверняка в нем покопались бы.

Я представил себе, что могло произойти, содрогнулся и повторил вслед за гостем:

— Слава богу!

И как мне в голову не пришла такая простая мера предосторожности?

— Невозможно предусмотреть абсолютно все, — сказал Юрик, наблюдавший за моим лицом. — Не огорчайтесь. Главное, что вовремя спохватились.

Я кивнул.

— Ну, что, готовы? — спросил я весело.

Юрик оглядел себя со всех сторон и со смущенной улыбкой поднял на меня глаза. Он был значительно младше Егора. Лет двадцать пять, не больше. И еще он был гораздо симпатичней моего бывшего гостя. Впрочем, парень просто не успел заматереть, как Егор. Все впереди.

— Я не очень смешно выгляжу? — спросил Юрик.

— Нормально выглядите, — ответил я.

— Тогда я готов.

Мы вышли из комнаты и спустились вниз, на кухню. Глеб сидел за накрытым столом в гордом одиночестве и торопливо угощался свежей рыбой. Увидев нас, он на мгновение смутился и сделал жест в сторону стульев.

— Присоединяйтесь, — пригласил он невнятно.

— Скотовод, — ответил я, усаживаясь. — Дождаться не мог?

— Не мог! — сердито пробурчал Глеб.

Минут десять за столом царила тишина, изредка прерываемая отрывистыми междометиями, выражающими восторг и восхищение. Через десять минут Юрик откинулся на спинку стула и отодвинул от себя тарелку. Еще через пять минут то же самое сделал я. И последним к нашей сытой компании присоединился Глеб. Минуту мы сидели молча, только нежно поглаживали раздувшиеся желудки.

— Юра, вам чай или кофе? — спросил я.

— Все равно, — ответил гость вяло.

— А вчера мы, помнится, были на «ты», — напомнил Глеб.

— Вчера было не до церемоний, — возразил я.

— Я не возражаю, — торопливо заверил Юрик. — Ко мне можно обращаться на «ты».