Книга Египетские вечера, страница 40 – Марина Серова

Я махнула рукой. На самом деле мне все равно. Хочет, пусть щеголяет хоть в семейных трусах. Я не собираюсь тут долго оставаться. Да и вообще, какое мне дело?

Больше на Быстрякова я не оглядывалась. Быстро разделась и побежала к воде.

Народу на берегу собралось — тьма. Вода оказалась просто теплой, но все-таки это была Волга. Я быстро миновала прибрежный участок с плескавшимися купальщиками и поплыла в сторону буйков. Там и пространства побольше, и желающих поменьше.

Я проплыла чуть дальше буйков и легла на спину. Какое блаженство! Небольшие волны ласково покачивали меня, вода охлаждала разгоряченную кожу. Правда, солнце нещадно лупило в глаза, но… все сразу хорошо не бывает. Я чувствовала себя замечательно и даже забыла, что приехала на пляж не одна. Однако Быстряков очень скоро напомнил мне о себе. Он вдруг оказался прямо возле меня.

— Не боишься так далеко заплывать? — услышала я его голос.

— Нет. — Мне пришлось перевернуться и просто держаться на воде. — Я хорошо плаваю.

— Но всякое бывает. Солнце такое, что можно запросто солнечный удар схватить. Сознание потеряешь, а потом доказывай, что плавала ты отлично.

В его словах был резон. Правда, я никогда не слышала, что и в воде человека может стукнуть солнечный удар.

— На этот случай ты и приплыл сюда? — улыбнулась я.

— И на этот тоже.

Честно говоря, я почувствовала, как мне стало немного не по себе. Олег цвел, как майская роза, но мне почему-то хотелось оказаться как можно дальше от него самого и его заботы. Что ж такое происходит со мной? Наверное, я бессознательно подозреваю его во всех мыслимых и немыслимых грехах, вот и опасаюсь.

— Ладно. Поплыли назад. Ты меня убедил, — почувствовав холод (с чего бы это?), сказала я и резво направилась к берегу.

Но Олег продолжал веселиться.

— А знаешь, я, наверное, скоро уеду из страны, — доверительным тоном сообщил он мне, когда мы уже лежали на горячем песке.

— Что так?

— Да надоело. Люди моей профессии за бугром столько зарабатывают, что мне и не снилось. Не хочется упускать возможность.

— Тебя приглашают?

— Да нет. Но у меня есть необходимые знакомства, они мне и помогут. Сейчас человек сам должен пробиваться и достигать всего, чего хочется. И я попробую. — В глазах его бегали чертики, отчего Быстряков становился особенно симпатичным. — Знаешь, я уверен, что у меня все получится.

— Удачи тебе.

— И это все, что ты можешь сказать? — засмеялся Олег.

— А что еще я должна тебе сказать? — Я посмотрела на его прищуренные от солнца глаза.

— Все, кому я сообщаю эту новость, просят про них не забывать. В гости приглашать.

— Ну уж и в гости… Ты хоть сам устройся. Не думаю, что у них за бугром своих талантливых и пробивных людей нет. И специалисты тоже имеются. Так что трудно тебе придется. Не надейся, что тебя сразу признают. Для этого много работать надо.

— Америку ты для меня не открыла. — Быстряков стал сразу серьезным.

Я села на подстилке. Лежать долго было невозможно, так как солнце будто вцеплялось в кожу, казалось, что тебя жарят через увеличительное стекло.

Смотреть никуда в сторону я не могла. Очки темные дома забыла, так что пришлось рассматривать ноги Олега. Надо признать, они были очень даже ничего. Длинные, стройные. Но не это привлекло мое внимание. На голени одной, в нижней части, виднелся порез. Ну очень давний, и сразу видно, глубокий.

— Где ты так поранился? — спросила я и перевернулась на спину.

— А, это… Да давно уже, — дернулся Быстряков. — Заживает, как на собаке. Может, пивка холодного принести?

Я представила себе запотевшую бутылку легкого пива, и у меня потекли слюнки.

— Нет. Лучше воды минеральной. Но холодной. — Я больше ни о чем не могла думать. — И мороженое.

— Отлично.

Олег пошел в сторону многочисленных кафе. А я закрыла глаза и вспомнила о Галине. Странно, что она не пришла вовремя на работу. Тимохин утверждает, что она никогда раньше не опаздывала. Хотя Артем сказал, что у нее с утра встреча назначена была. Задержалась, наверное.

Я снова набрала телефон «Гаранта». Но Александр Андреевич ничем новым меня порадовать не мог. Секретарша не приходила.

— Вот. Бери скорее мороженое, — рядом со мной плюхнулся Олег.

Он подал мне брикетик пломбира и бутылку минеральной воды. Правда, держался он сейчас как-то зажато.

— Что-нибудь случилось? — спросила я.

— Нет.

— Но, мне кажется, ты чем-то взволнован?

— Я вспомнил об одной встрече, про которую забыл. Но ничего особенного, я перезвоню сейчас.

Он на самом деле взял сотовый и отошел в сторонку. Я напилась воды и принялась за сладкое. Впрочем, мне и самой пора ехать. Не время отдыхать. Я ведь только искупаться хотела. Ну ничего. Сейчас доем мороженое, еще раз окунусь — и в город.

Быстряков вернулся довольным. Он пил только воду. Потом мы искупались, я сбегала в кабинку переодеться, мы сели в мою машину и поехали в обратный путь.

— Я рад, что встретил тебя сегодня, — завел он старую пластинку.

— Только не говори, что и в этом тоже перст судьбы, — демонстративно зевнула я.

— Конечно, судьба тут вмешалась, но не в том плане, про который ты думаешь, — навел туману Олег. — Однако ты еще вспомнишь наш разговор.

Если бы не его улыбающийся до ушей рот, я бы подумала, что он мне угрожает. У меня даже брови на лоб полезли.

— Не люблю я таких вот закидонов, — поморщилась я. — Хочешь что-то сказать — говори.

— Между прочим, — проигнорировал мое желание Быстряков, — я тебе сегодня с утра звонил. Тебя дома не было.

— И что?

— Просто интересно. Но потом все же решил сам наведаться, а тут ты из подъезда сама выходишь.

— Я… — начала я объяснения и осеклась.

Боже, я чуть не сболтнула ему, что живу теперь на другой квартире, потому мой домашний телефон, известный ему, и не отвечал. Но вовремя остановилась.

— Что? — нажимал Олег.

— Да так. Что, я тут перед тобой оправдываться должна? Где тебя высадить?

— У твоего дома. У меня же там машина осталась, — рассмеялся Быстряков.

— Ах да. Голова моя садовая.

— А как насчет чашечки кофе?

— Никак. У меня работы полно.

— Ты все еще занимаешься убийством Глеба? — Олег кинул на меня быстрый взгляд и уставился в окно. — Мне почему-то кажется, что раскрыть его — глухой номер.

— Я не привыкла бросать дело незаконченным. И нет такого запутанного дела, которое рано или поздно не стало бы ясным. Ничего-ничего, у меня в конце концов все ниточки сойдутся, вот увидишь.