Книга Злые боги Нью-Йорка, страница 55 – Линдси Фэй

Зал с высоким потолком был битком набит мужчинами. Мужчины в узких черных сюртуках и голубовато-белых шейных платках стояли на небольшом возвышении в дальней части зала, мужчины в красной фланели опирались на стену под священным изображением Вашингтона, мужчины сидели за столами перед скверно выполненной фреской с Декларацией независимости и уродливыми подписями, каждая в добрый фут высотой. И, наконец, большая группа мужчин – но тут уж и я озадачился, и Птичка удивленно наморщила лоб – стояла длинной колонной, как очередь к кассиру.

Поначалу я не мог разобрать, что же с ними не так. Всего человек сорок, выстроены в одну линию. Похоже, стискивают в кулаках бюллетени – но до ближайших выборов еще очень далеко. Потом я уловил кисловато-сосновый запах перегара и характерное покачивание, как будто здание продувал лесной ветерок, и понял: все они пьяны, как сапожники. Все, до последнего человека, были ирландцами, черными и рыжими, но при густых бородах, ничуть не похожих на ирландскую моду. И, наконец, на каждом – неподходящая одежда. На всех до единого. На мужчине – он тупо моргал в стену, – чьи лапищи работяги подошли бы и гризли, был слишком короткий костюм приходского священника. На другом – его мятая физиономия подсказывала, что он спит на мерзкой подвальной койке по три пенса за ночь, – был сатиновый шейный платок и помятый золотой монокль. Боксер с ушами наподобие цветущей брокколи – он не устоял перед джином и дремал в углу – держал под мышкой трость с набалдашником из слоновой кости и вырезанным символом медицины.

– Ладно, парни, – взревел с помоста Вал.

Подбоченился, зеленые глаза пляшут. И похоже, он взял за привычку являться трезвым на партийные мероприятия.

– Если вы не выступите лучше, чем на последнем спектакле, вы все, проклятые сборщики, на следующей тренировке останетесь без выпивки. Я не допущу, чтобы из-за нашей щедрости Партия проиграла выборы. А теперь – давайте, и как следует! Канаван, приступай!

Алкаш в костюме священника воздел свой клочок бумаги в воздух, как священное знамя, и зашагал прямиком к зеленому ящику, у которого облокотился на прочный деревянный стол мой брат. В ту секунду, когда мужик уже собрался запихнуть фиктивный бюллетень в щель, Вал поймал его за руку.

– Ну, бросай, нечего тут ухмыляться, – ехидничал он, больно стиснув его руку. – Ты что, за демократов голосуешь?

– Да! – взвизгнул эмигрант.

– Только посмей, и я дам тебе такую взбучку, какой ты в жизни не видывал. Да я тебе все кости переломаю, каждую по отдельности. Я твою тушу в такую кровищу излукавлю, что все собаки сбегутся ею позавтракать.

– Хрен тебе! – вскричала его жертва, слепо вырываясь и заталкивая бюллетень в священный зеленый ящик.

Представление закончилось, и от стены, где собрались заправилы, мягким весенним ливнем донеслись аплодисменты. Теперь я понял, чем они занимаются. Ну конечно, это была репетиция выборов, хотя я никогда не утруждался наблюдением за ними, а до ближайших выборов оставалось еще несколько месяцев. Превентивные меры, подготовка трудоспособных мужчин-избирателей в районах демократов к появлению мордоворотов партии вигов. Само собой, демократы тоже отправляли своих костоломов в районы, где население в основном голосовало за вигов. Голос свободного гражданина, имеющего право избирать и быть избранным, стоит пары расшибленных голов. Конечно, в день настоящих выборов в избирателях будет капельку меньше жидкой взятки демократов. Капельку.

– Хорошо! – одобрил Вал, когда предполагаемый священник поплелся к стульям. – Ярко вышло, да. Финерти! Давай, выкладывайся на всю катушку!

Подвальная крыса в кремовом шейном платке, которого хватило бы на пару недель в приличной норе, двинулась вперед. Нерешительно, правда. Я мельком взглянул на Птичку: ее взгляд не отрывался от представления. Признаюсь, оно приковывало внимание – взрослые люди, которые прогоняют своих накачанных выпивкой избирателей через должные шаги, желая увериться, что их партия на фарлонг опередит всех остальных. Увлекательное зрелище, но и тревожное.

– Этот не справится, – прошептала Птичка, подергав меня за рукав. – Он не додумал игру.

Я был полностью на ее стороне, но тем не менее предложил:

– Доллар, что справится.

– Такой спор вроде кражи, – улыбнулась она, глаза засверкали. – Но принимаю. А почему у них у всех бороды?

– Без понятия.

Подвальный мотылек вытер проспиртованный пот со лба и вдруг широко распахнул руки.

– Дружище! Старина! Не мог же я позабыть своего школьного дружка из далекого Килголана? Спасибо, что…

Он попытался засунуть бюллетень левой рукой, выкручивая Валу пальцы правой. Попытка не принесла успеха – Вал дернул рукой, как в вальсе, закрутив Финерти, а потом жестко толкнул его в спину. Финерти плашмя шлепнулся на пол. Застучали каблуки. Мой брат, пожалуй, был разочарован. Он махнул рукой одному из своих дружков по пожарной команде, неуклюжему загорелому мужику со сломанным носом; тот работал у них на насосе и откликался на прозвище Коромысло. Вполне предсказуемо, Коромысло носил медную звезду. Я начинал верить, что уже знаком с доброй половиной личного состава Восьмого округа.

– Коромысло, выволоки отсюда эту тушу и заливай в нее кофе, пока она снова не станет человеком. Давай, зови Мозеса, если понадобится, он…

И тут Вал выхватил взглядом меня: стою неподвижно, сложив на груди руки, и разглядываю его из-под полей шляпы. Заставить Вала от потрясения заткнуться – дело непростое, оно идет вразрез с естественным порядком вещей. Но полагаю, меня на сборище демократов вполне хватило. Правда, тут было что-то еще. Какой-то изгиб губ, когда он умолк, будто с языка едва не сорвалось другое слово. Он что-то хотел мне сказать.

– Мы прервемся на десять минут, пока учим ирландца, как справиться с алкоголем, – раздраженно прогремел он. – Это вообще не наша работа, джентльмены и избиратели. Против всех традиций. Ладно, в соседней комнате есть хлеб, если вы захотите перекусить перед обедом. Десять минут, а потом мы нафаршируем эту урну, как шлюшку.

Гром аплодисментов, само собой, и Вал сошел с возвышения, закуривая огрызок сигары, который выудил из кармана. Он прошел мимо, даже не взглянув на меня, только махнул рукой. Я зашагал за ним, Птичка, как тень, торопилась следом.

– А где доллар? – весело спросила она.

– Погоди минутку, я получу с него, – ответил я, ткнув рукой в сторону Вала.

Мой брат зашел в соседнюю комнату, которая явно служила кабинетом, все шкафы были набиты плакатами. Красные, желтые, синие и ярко-фиолетовые, сплошь покрытые такими замечательными высказываниями, как «Свободные люди против деспотизма» и «Меч перемен для народа Нью-Йорка». Когда Вал повернулся, чтобы прислониться к столу, он заметил Птичку, и у него дернулось веко.

– Тим, ты подобрал еще одну бездомную кошку? – мрачно сказал он.

– Это Птичка Дейли. Я тебе о ней говорил. Она пока живет в моей норе.