Онлайн книга «Агент его Величества»
|
– Но почему здесь? Вы хотите погубить меня? – Ты же не собираешься объявлять всем, кто зашёл к тебе на огонёк, верно? Хозяин затравленно оглянулся и бросил на стойку полотенце, висевшее у него на плече. – Здесь не место. Пойдёмте внутрь. Ведомый Сонни, сыщик проследовал в комнатушку, где хозяин кабака держал пустую тару. Все стены здесь были заставлены ящиками, бидонами и бутылками. Повсюду валялась упаковочная бумага, воняло прогорклым маслом и пылью. Свет поступал из коридора, окон в комнатушке не было. – Зачем вы пришли? – шёпотом спросил Сонни. – За сведениями. Ты слышал что-нибудь о похищении русского дипломата? – Нет. – Не дури. Отвечай начистоту. – Клянусь здоровьем моей безвестной матери, я ничего не знаю. – Мне что, отвезти тебя в управление? Хозяин виновато понурился. – Ну ладно… слышал. Но я не знаю, кто его украл. – Что же ты слышал? То, что его украли. – И всё? – Да. Нисон положил ему руку на плечо. – Сонни, мне нужно знать правду. Ты ведь не собираешься играть со мной в кошки-мышки, верно? – Нет, не собираюсь. Но я правда ничего не знаю. – А если я скажу, что видел на столе у шефа донос на тебя? Пиво водой разбавляешь, жулик, да ещё приторговываешь краденым барахлом. Ай-ай-ай, нехорошо. Глаза кабатчика забегали. – Это чьи-то наветы. Я никогда бы не осмелился… – Это ты в суде будешь доказывать. – Нисон посильнее сжал его плечо. – Ты ведь чист перед законом, и готов сотрудничать с полицией, не так ли? – Конечно, – пробормотал хозяин, облизнув губы. – Тогда выкладывай, что болтают о похищении этого русского. – Честное слово, офицер… – начал было кабатчик, но под взглядом сыщика сник и опустил глаза. – Я не могу, – тихо промолвил он. – Чего не можешь? – Не могу ответить. Это… выше моих сил. – Вот как? – Да. Поймите, если я скажу хоть слово, моя жена и дети умрут. – А если не скажешь, то загремишь на пять лет. Выбирай. – Лучше тюрьма, чем смерть близких. Нисон пристально посмотрел на него и вдруг врезал ему кулаком под самое брюхо. Кабатчик скорчился от боли. – Выкрутиться думаешь? – зашептал полицейский, схватив его за волосы. – Я тебе не зелёный юнец, чтобы на жалость брать. У меня тоже есть жена и дети, и они тоже хотят есть. И если ты не развяжешь свой поганый язык, то – видит бог – я упрячу тебя далеко и надолго, а ублюдков твоих отправлю в приют. – Прошу вас, – заныл Сонни со слезами на глазах. – Не надо. Лучше убейте меня прямо здесь, но не трогайте детей. – Колись, тараканья душонка, что тебе известно. – Я только слышал, что… о, господи, как больно… слышал, что в этом деле был замешан Моравский. И что поляки рассорились с «Мёртвыми кроликами». Больше ничего. Клянусь! – Из-за чего они рассорились? – Не знаю… Не бейте меня! Я и так сказал всё, что знал. – Ссора произошла до или после убийства Моравского? – Не знаю… До… А может, после… Я не помню… – А если я сейчас вставлю твои пальцы в дверную щель, это освежит тебе память? Кабатчик вдруг упал на колени и разрыдался, обняв ноги Нисона. – Пожалейте меня, лейтенант. Ради моей семьи. Ради нашей с вами дружбы. Полицейский надменно взирал на него. – Что это тебе взбрело в голову? Я с такими как ты дружбы никогда не водил. Ты – стукач, подвальная крыса, а я – офицер нью-йоркской полиции. Понимаешь разницу? – Да-да, понимаю. Простите меня, офицер. – Бог простит. А я прощать не буду. Запомни: я терплю тебя лишь до тех пор, пока ты мне полезен. Усёк? Не разочаруй меня, Сонни. – Обещаю… Никогда… Будь я проклят, если… – Вот-вот. О сатане вовремя вспомнил – он тебя давно поджидает. Но пока ты здесь, выкладывай, что знаешь. Мне нужно немного – всего несколько слов. Ну же, Сонни, возьми себя в руки. Ты увидишь – говорить правду легко и приятно. Попробуй хоть разок. – Всем святым клянусь… – хныкал кабатчик. – Возьмите что хотите. Заберите дом и деньги. Но не спрашивайте об этом русском. – Чего ты боишься, дружище? Неужели в этом городе есть дьявол хуже меня? Сонни забился в беззвучных рыданиях. Съёжившись, он пытался обнять ноги офицера, но тот брезгливо отступал. – Что-то ты совсем раскис, приятель. Чёрт с тобой, молчи. Всё равно ты ни на что не годен. Он вышел в коридор. Перед ним в дверном проёме, ведущем на кухню, застыв от страха, стояло несколько посудомоек и маленький сынишка кабатчика. Несомненно, они слышали всё, что доносилось из кладовой. Оцепенение их длилось всего секунду. Потом мальчишка метнулся на улицу, а женщины поспешно вернулись к своим занятиям. «Скверно, – подумал следователь. – Теперь щенок разболтает о нашем разговоре». Он вышел из пивной и втянул носом пропахший гарью воздух. Надо было уносить ноги. Скоро сюда явятся крепкие ребята Джона Морриси – вожака «Мёртвых Кроликов». Ох и влетит же от них Сонни! Ну да поделом – хватит жрать из двух кормушек. Нисон окинул подозрительным взором окрестности и зашагал прочь. Под ногами его расплёскивалась грязная жижа, над головой коптили дымоходы, а по сторонам тянулись бесконечные деревянные строения с прогнившими стенами и разбитым стёклами. Из приоткрытого окна в одной из этих развалюх хор нетрезвых мужских голосов тянул знакомую до боли песню, которая со времени битвы пятьдесят седьмого года превратилась в своеобразный гимн «Мёртвых кроликов». Они дрались субботней ночью, сходились, рвя друг друга в клочья. Газеты описали драму; Стреляли, резали, крушили, и кипяток нещадно лили В бою за берег Иордана. Сбросим шинели, засучим рукава, Чтоб мразь через Байяр никогда не прошла. Сбросим шинели, засучим рукава, Чтоб мразь через квартал ни в жизнь не прошла. Четвёртого июля в ночь они старались превозмочь Друг друга; был составлен план. Кого-то ранили, иных убили, немало крови там пролили В бою за славный Иордан. Сбросим шинели, засучим рукава, Чтоб мразь через Байяр никогда не прошла. Сбросим шинели, засучим рукава, Чтоб мразь через квартал ни в жизнь не прошла. |