Онлайн книга «Если бы знать...»
|
В холле ее ждал Ник. Один – слуги разошлись. – А «Скорая»? – спросила она, с трудом двигая челюстью. – Я ее отослал. Бригаде это не понравилось. – А мне, думаешь, понравилось? – огрызнулась она. – Поехали. – Подожди секунду. Марла заглянула к Сисси. Дочь лежала на кровати, уставившись в потолок и судорожно вцепившись в потрепанного плюшевого львенка. – Как ты? – с трудом шевеля непослушным языком, спросила Марла. – А ты как думаешь? Чудесно. Просто класс. – Она всхлипнула и часто-часто заморгала, борясь со слезами. – Я серьезно. – Плохо. Очень плохо. Довольна? Ты это хотела услышать? Подбородок ее задрожал. Марла перевела взгляд на туалетный столик, где все еще краснели пятна лака. – Почему ты не можешь быть такой, как раньше? До беременности. Как только ты забеременела, так сразу началась вся эта фигня! А до этого... – Она осеклась и захлопнула рот, словно сказала лишнее. – Я просто хочу, чтобы ты снова стала прежней. У Марлы сжалось сердце, и на глаза навернулись слезы. – Поверь, Сисси, я стараюсь. – Да ладно! – Сисси всхлипнула и крепче прижала к себе львенка. Из-под зажмуренных век потекли слезы. Марла двинулась было к кровати, но Сисси тут же открыла глаза и прошипела сердито: – Мам, оставь меня в покое, а? – Милая, прошу тебя... – Не надо, мам. Просто... – Тыльной стороной ладони она смахнула слезы. На щеках остались потеки туши. – Просто уйди. Но Марла не ушла. Не могла. Только не сейчас, когда трещина между ними с каждым мигом становится шире. Она села рядом, откинула со лба дочери растрепанные волосы. Сисси упрямо смотрела в окно, где гнулись под ветром темные силуэты елей. В ответ на ласку матери она упрямо и презрительно дернула плечом. – Знаю, – тихо заговорила Марла, думая о Нике, который ждет ее на пороге, – тебе сейчас очень тяжело. Всем нам тяжело. И тебе. И мне. И папе. Но, милая, я очень стараюсь, и скоро мне обязательно станет лучше. Я уже кое-что вспоминаю. Сегодня, например, вспомнила, как рожала Джеймса. Сисси застыла. – Правда? – спросила она, сжимая львенка и упорно глядя в окно. – Правда. – А я? Меня ты не помнишь? Я ведь родилась первой! – Сердитые золотистые глаза уставились на нее, словно обвиняя во лжи. Марла почувствовала укол вины и хотела солгать, но поняла, что не стоит. Только хуже будет. Сисси умеет распознавать ложь. – Пока нет. Сисси зло фыркнула. Губы ее скривились в едкой, горькой улыбке. – Наверно, и не вспомнишь. Никогда. – Конечно, вспомню. Дай мне время. Марла погладила дочь по щеке, но девочка дернулась, словно обжегшись. – Ты сегодня ко мне ворвалась, как ненормальная. Как будто привидение увидела. Напугала меняло смерти. – Милая... – А потом... – дрожащим голосом продолжала Сисси, – потом я выхожу и вижу, что ты катаешься по полу и кричишь не своим голосом и... – голос ее дрогнул и сломался. У Марлы сердце кровью обливалось. Она хотела сжать дочь в объятиях, поклясться, что никогда ее не отпустит, но стоило ей дотронуться до ее руки, как Сисси вздрогнула и отодвинулась. Тяжело вздохнув, Марла поднялась на ноги. Так она ничего не добьется. Что бы она ни делала, становится только хуже. Ник ждал ее, прислонившись к двери плечом. Увидев Марлу, он отступил на шаг. – Она меня ненавидит, – прошептала Марла, входя вместе с ним в лифт. – Многие подростки ведут себя с матерями так, словно их ненавидят. Он нажал кнопку первого этажа. – Нет, дело не только в этом. – Сейчас тебе об этом беспокоиться не стоит. Он приподнял ее голову за подбородок и заглянул ей в глаза. – Думаешь, есть более важные проблемы? – Прежде всего тебе надо все вспомнить. – Поверь, ничего я так не хочу, как этого. Он перевел взгляд на ее израненные губы, и Марле вдруг почудилось, что сейчас он ее поцелует. Воздух в кабине сгустился; стало трудно дышать. Но в следующий миг двери отворились, и Ник убрал руку. В фойе, перебирая костлявыми пальцами жемчужное ожерелье, стояла Юджиния. Она перевела взгляд с невестки на сына, и уголки губ ее недовольно опустились. – Я вызвала Ларса. Он вас отвезет. – Я сам справлюсь, – ответил Ник, подавая Марле плащ из стенного шкафа. – Но он уже разогрел машину и... – Я сказал, сам справлюсь, – отрезал Ник. Ник помог Марле надеть плащ, накинул свою потрепанную куртку и, держа Марлу под локоть, вывел ее из дома по кирпичной дорожке к подъезду, где стоял его старенький «Додж». Выглядел автомобиль так, словно находился при последнем издыхании: наверняка, подумала Марла, у него протекает бак – и хорошо, если только это! – Почему ты так живешь? – спросила она. – Почему ты изгой? Он криво усмехнулся в ответ: – Потому что так хочу. Он помог ей сесть на пассажирское сиденье и сам уселся за руль. Запыхтел изношенный мотор, и «Додж» тронулся с места. – Тебе это нравится? – Очень. – Почему? Он притормозил у кодового замка, нажал серию цифр, и электронные ворота бесшумно распахнулись. – Не люблю проторенных путей. – Паршивая овца? Волк-одиночка? Или медведь-шатун? – Называй как хочешь, – пожал плечами Ник. – Я никогда об этом не думал. Просто поступал так, как хочу. – Он бросил на нее быстрый взгляд. – Почему-то людей это бесит. – Представляю. Ветровое стекло быстро затуманилось, отгородив тесную – слишком тесную – кабину от остального мира. – Как ты себя чувствуешь? – Как в аду. И не говори, что выгляжу еще хуже. Сама знаю. Марла обернулась через плечо. У ярко освещенного окна гостиной виднелся темный силуэт Юджинии. Выше, в окне Сисси, тоже горел свет, но самой ее было не видно. Девочка не потрудилась встать и проводить мать взглядом. Неудивительно. Для их отношений затрепанное слово «натянутые» не подходит – слишком мягко. Что же она за мать? Почему не помнит ребенка, который четырнадцать лет был частью ее жизни? Марла вздохнула, прислонившись головой к стеклу. Она устала, переволновалась, у нее все болело – сильнее всего, челюсти, – и еще она снова оказалась наедине с Ником. Близко к нему. Слишком близко. Бедро его, обтянутое джинсами, почти касалось ее бедра. |