Онлайн книга «Говорящий тайник»
|
Дверь отворилась – Алешка на всякий случай отскочил подальше. Выглянула из квартиры высокая и худая старушка с вязаньем в руках. На лице у нее были две пары очков. Одни цеплялись за нос, другие держались на лбу. – Выпустите его сейчас же! – заорал Алешка. – Что вы его держите? – Чего ты орешь? – Старушка тряхнула головой, чтобы верхние очки заняли свое положенное место, и с интересом его оглядела. Как таракашку на столе: прогнать или покормить? – Кто его держит? Он весь день шляется туда-сюда. В подтверждение ее слов из квартиры выплыл громадный черный кот. Важно мурлыкнул, потерся об Алешкину ногу и снова исчез. Дверь захлопнулась. Алешка понял, что он ошибся квартирой. Постоял секунду, потом снова бухнул в дверь ногой. Дверь опять растворилась. – Извините, – сказал Алешка. – Я ошибся. – Все? – Старушка вернула очки с переносицы на лоб. – Все. – Будь здоров. В другую квартиру Алешка стучать не стал – дверь в нее была приоткрыта. Алешке стало страшно. Страшно интересно. Это ему понравилось, и он просунул нос в дверную щель. За дверью никого не было. Ни похищенного, ни похитителей. Был довольно длинный и широкий коридор. «Спросят, – подумал Алешка, – скажу, что заблудился». И пошел на цыпочках по коридору, заглядывая в комнаты. Везде было пусто и тихо. И беспорядок. Последняя дверь, видимо, кухонная, была подперта снаружи здоровенной клюкой в виде дубинки. Алешка лихо выбил ее ударом ноги, распахнул дверь и заорал: – Выходи, пацан! Ты свободен! Никакого пацана на кухне не оказалось. На шею Алешке бросилась… Маринка Серегина: – Лефка! Освободитель! Спасибо! «Ну вот, – сердито подумал Алешка, – теперь влюбится и будет булочками кормить». Он так не зря подумал – печальный опыт у него уже есть. В Алешку одноклассницы часто влюбляются. Наверное, потому, что он симпатичный и не вредный. И они начинают за ним ухаживать – на каждой переменке таскать ему булочки из буфета. Наверное, потому, что он у нас к тому же худенький. «Дочки-матери» какие-то, с завистью говорил Диакеза. Ему булочек никто не носил. Но Алешка очень скоро сообразил свою выгоду и стал принимать знаки влюбленности только в виде сосисок. И относил их «родственникам» дяди Федора. «Баловство, – ворчал дядя Федор и делил сосиски на три части. – Без двести грамм полкило получается». – Ну и что ты орешь? – сурово спросил Алешка Маринку Серегину. Маринка похлопала глазами и успокоилась. И рассказала, что с ней случилось. Она была дома одна, делала уроки. Проголодалась, пошла на кухню. И вдруг сзади кто-то схватил ее за шиворот, втолкнул внутрь и захлопнул за ней дверь. – И страшным голосом, Лефка, прошипел: «Молчи, а то укушу!» Я и замолчала – думаешь, приятно, когда тебя кусают? – Откуда я знаю? – честно признался Алешка. – Меня никто еще не кусал. А дальше что? – Я затаилась, как мышка. И слышу всякие звуки. – Какие звуки? – Стуки и бряки. Будто кто-то ходит по квартире. – А потом? – Потом все стихло. Я хотела выйти, а дверь не открывается. Тогда я написала записку и в форточку выбросила. А потом ты ворвался. – И она посмотрела на Алешку такими глазами, будто уже была готова распахнуть для него холодильник. С сосисками. Алешка поднял с пола клюку. Это была такая замысловатая палка из крепкого дерева, красиво изогнутая на одном конце. – Это дедушкина палка, – объяснила Маринка. – Он раньше с ней ходил, когда лечил обмороженную ногу. – Ну и дед у тебя! – возмутился Алешка. – За шиворот, да еще и палкой подпер. Где он прячется? Маринка сердито посмотрела на него: – Ты дурлак? Прячется! Он в Сибири прячется. Он там геолог. «Здорово! – подумал Алешка. – Прилетел из Сибири, подпер дверь клюкой и обратно в свою Сибирь слинял». Да нет, что-то тут не так. Какие-то «без двадцать восемь» получаются. Алешка призадумался. И вспомнил, что иногда рассказывал нам папа о своих оперативных делах. – Пойдем, – сказал он Маринке. – Надо посмотреть, что там в вашей квартире? Они прошли по всем комнатам. И Алешке опять стало страшно. Страшно интересно. Во всех комнатах был беспорядок. Сброшены подушки с диванов, выдвинуты ящики в стенке, везде распахнуты дверцы шкафов. – У вас всегда так? – спросил Алешка Маринку. – Такой беспорядок? – Нет. Только когда ты приходишь. Все было ясно: в квартире побывал жулик, который искал в ней ценные вещи. – Посмотрите, гражданка, внимательно: что у вас пропало? Деньги, ценности, аппаратура. Маринка стала добросовестно перечислять, загибая пальцы: – Телевизор на месте, мамино колечко в вазочке так и лежит. Мой ранец тоже не пропал. Приставка цела. Люстра висит. Ой! Матреша пропала! – Какая Матреша? Из золота? Очень ценная? – Не очень. Кукла такая. Тряпочная. Ей сто лет с половиной. Мама говорит: деть ее некуда, а выбросить жалко. – Что еще? – Алешка был суров и деловит. Маринка пожала плечами. – Больше ничего. А за Матрешу жулику спасибо. Самыми интересными в этой комнате были фотографии на стенах. Зимняя тайга, синие горы, необитаемые озера. И всякие люди с бородами, с ружьями и рюкзаками и с геологическими молотками. – А это кто? – спросил Алешка. – Это все наши геологи. Вот папа, вот дедушка, вот прадедушка. Все Серегины. Совсем интересно! – А твоего прадедушку как звали? Чук или Гек? – Сам ты Чук! Его звали Геннадий. – Значит, Гек. Где у вас телефон? – В прихожей. В полицию будем звонить? – Вот еще! В Министерство внутренних дел! – Алешка набрал папин служебный номер. – Здесь Оболенский, – сказал он. – Сергей Александрович, попытка разбойного воровства в семействе Чуков и Геков. – Алексей, не валяй дурака, говори толком. – Правда, пап. Маринкину квартиру ограбили. Матрешу унесли. А Маринку клюшкой… – Ударили? – Подперли. – Ясно, – сказал папа. – Запереть дверь и никого не впускать. Высылаю опергруппу. – Только с собакой, ладно? – С тигром! – папа положил трубку. С опергруппой получилась маленькая проблема. «Папа сказал: никого не впускать!» Алешка их помурыжил вволю: заставлял подносить к глазку развернутые удостоверения и ворчал: – Печать кривая, вся смазана! Фотография старая! – Но после того, как на площадке басовито и нетерпеливо залаяла служебная собака, отпер дверь. – Так бы сразу и сказали. |