Онлайн книга «Упрямая соседка»
|
— Продолжай, пожалуйста, — мягко попросила она. — Ты уверена, что хочешь?.. — Продолжай! — Шелли стала творить с Корой чудеса, хотя ей пришлось изрядно повозиться. К шести годам девочка уже могла самостоятельно одеваться, следить за собой и от сверстников в умственном развитии отставала лишь на пару лет. Она была… — Он замолчал и откашлялся. — Она была счастливым любвеобильным ребенком с широкой улыбкой. И мы, конечно, любили нашу дочь. И это еще сильнее сближало вас, подумала Блайт. — Мне казалось, успехи в воспитании больного ребенка давали Шелли какую-то компенсацию… — Компенсацию в чем? — В том, что она ошиблась в выборе мужа. — Ошиблась? — У Блайт перехватило дыхание. — Будучи замужем за тобой Шелли еще выказывала недовольство? Он изобразил на лице некое подобие улыбки. — Возможно, прожив со мной несколько лет, ты тоже была бы сыта по горло моей одержимостью математикой, да и мной самим. — Неужели у нее хватало наглости тебе об этом прямо говорить? — задохнулась Блайт. — И не раз. Ты знаешь, я немногословен. Меня воспитали в доме, где детям не разрешалось иметь собственное мнение, а тем более высказывать его вслух. Поэтому я погрузился в мир чисел, а это интересует не очень многих. — И ты ее любил! — с горечью воскликнула Блайт. Она не понимала, как Шелли могла быть такой жестокой. Джас сидел неподвижно, словно не расслышав ее слов. Прошло несколько минут. — Я обожал Шелли. Было невозможно ее не любить. До нашей встречи я не знал, что такое любовь… — Он рассеянно чертил пальцем ноги по песку. — Она была первой, кто признался мне в любви. До этого я не слышал подобных нежных слов ни от кого, даже от родной матери. Естественно, он жаждал любви! Он был готов броситься к любому, кто ласково посмотрит на него! — Многие мои однокурсники нашли высокооплачиваемую работу, и Шелли ждала от меня того же. Жизнь преподавателя — чтение лекций, занятия со студентами, проверка домашних заданий, кропотливая работа над каким-нибудь новым проектом — все это казалось моей Шелли смертельно скучным, а значит, скучным был и я… Она общалась с нашими однокурсниками, сделавшими более успешную карьеру, вращающимися в самых престижных кругах. Видит бог, она заслужила эту яркую жизнь, эту крупицу счастья, которая хоть на миг отвлекала ее от забот о Коре. — А как жил ты? — Я, как правило, оставался дома и присматривал за дочкой. Шелли не возражала, когда мы ходили куда-нибудь вместе или принимали гостей у себя, она просила меня не докучать окружающим разговорами о моей работе. — Но ведь это вовсе не скучно! — взорвалась Блайт. — Мне с тобой ни минуты не было скучно! Джас посмотрел на нее внимательно, и сардоническая усмешка исказила его губы. — А прошлой ночью? — Прошлой ночью? — Да, когда я признался в своем успехе. Казалось, ты изо всех сил прикидываешься радостной и заинтересованной. Но потом мы поцеловались, и я усомнился в своих подозрениях. А утром ты меня бросила… — О, Джас… — Шелли частенько говорила, что работа для меня важнее, чем жена. И в каком-то смысле была права. Я действительно находил в науке больше радости… Я хотел любить и быть любимым… Я завидовал друзьям. В течение многих лет я наблюдал за счастливыми парами, семьями, пытался понять, что стоит за их любовью. Но мне казалось, что я просто не способен на настоящую любовь, что я могу утолить лишь сексуальный голод. А наши с Шелли отношения строились именно на сексе, но и эти радости вскоре приелись. Она находила утешение в объятиях других мужчин, но я никогда не вмешивался, не упрекал, не устраивал сцен. Я пытался любить ее, но не смог… — Но Кору-то ты любил, — напомнила Блайт. Его лицо заметно оживилось. — Ради нее я был готов на все. — Смог бы ты бросить свою работу? — О, если бы это могло хоть как-то ей помочь, бросил бы, не раздумывая, — мгновенно ответил Джас. — Когда Шелли заявила, что хочет сделать блестящую карьеру, я предложил такой вариант: она работает, а я сижу дома с Корой. Но… — И что же она ответила? — Она решила, что я пытаюсь отлынивать от настоящей работы, сваливаю часть материальной ответственности за семью на нее, что хочу превратить ее в добытчицу, и так далее… Блайт прерывисто вздохнула, не веря своим ушам. Джас снова погрустнел. — Еще ей казалось, что я хочу отнять у нее дочь, взять на себя большую часть забот о Коре. Этого она не могла мне простить. — Чего простить? Что ты не разрешил отдать девочку в приют? Но… — Она чувствовала себя загнанной в ловушку. А ловушкой считала свою любовь и преданность Коре. Наш брак разваливался на глазах, но мы не могли расстаться, потому что не могли оставить нашего ребенка. И тогда… И тогда случилось непоправимое. Блайт расчувствовалась, горючие слезы вновь хлынули из глаз. Она отчаянно хотела утешить Джаса, хотя знала, что не в силах вернуть ни погибшую дочь, ни рухнувший брак, не оправдавший его надежд. — Если бы я могла хоть чем-то тебе помочь… — всхлипывала она. — Ты уже помогла. — Джас ласково посмотрел на нее. — Помогла мне понять, что я способен на настоящую любовь. Не на страсть или вожделение, а на то, о чем поется в одной старинной песне… — В какой песне? — спросила Блайт, совершенно сбитая с толку. — В ней поется, что надо верить в любовь, что рано или поздно она придет и что даже на склоне лет не надо отчаиваться, что на руинах былого счастья можно построить новое… Старомодная сентиментальная песенка, — признал Джас с усмешкой, — но она как ничто другое находит отклик в моей душе. Ты внимательно слушала? Так знай, все это я посвящаю тебе, потому что лучше, чем поется в этой песне, я не скажу. Блайт, напряженно вглядываясь в его черты, недоверчиво спросила: — Джас… Ты хочешь сказать, что любишь меня? — Ты для меня, как солнце. Когда ты есть — мне светло и хорошо, когда тебя нет — я проваливаюсь в бездну. Блайт затаила дыхание, надеясь услышать продолжение признания. Внутри нее зарождалось незнакомое, согревающее душу чувство, словно распускался бутон в предчувствии долгожданной весны. — И я поклялся себе, что не буду тебя удерживать. — Но почему? — Приручив тебя, я стал бы думать, что запер хрупкий молодой цветок в темной затхлой комнатушке. — Джас, ты несешь какую-то чушь! Что натолкнуло тебя на подобные мысли? — Знаешь, милая, у меня все же имеется кое-какой опыт по части семейной жизни. И, кроме того, я и понятия не имел, как надо обращаться с любимой женщиной, не знал, что могу сделать ее счастливой. Не хотел губить твой яркий темперамент. |