Книга Когда отступит тьма, страница 87 – Майкл Прескотт

Элдер развернул вырезку, глянул на нее. Коннор знал, что он смотрит на заголовок «Наследник Гаррисона стал жертвой несчастного случая во время купания» и большую черно-белую фотографию под сгибом. Фотографию двух опечаленных людей, обнявшихся перед накрытым простыней телом на берегу пруда.

Он вспомнил подпись под ней: «Ленору Гаррисон, вдову Дункана Колина Гаррисона, утешает семейный врач Кейт Уайетт».

— Да, шеф, — сказал Элдер. — Я считаю, в его смерти виновны они.

Вот он. Пистолет. Пятно блестящего металла в лунном свете.

Эндрю с довольным рычанием схватил оружие и направил на холмик.

Роберт не издавал ни звука.

Мертв?

Если нет, то скоро будет.

— Дункана Гаррисона убили они, — сказал Коннор, перекрывая голосом шум двигателя. — Ленора и Кейт. Жена и семейный врач. Вы так считаете?

— Конечно.

— Но доказать это невозможно.

— Да и какой смысл доказывать? Оба были уже давно мертвы, когда я написал тому эксперту в Балтимор.

— Тогда зачем было писать?

Элдер пожал костлявыми плечами:

— Любопытство. У вас никогда не возникало желания докопаться до сути дела независимо ни от чего?

Коннор вспомнил о мерзавцах полицейских в Нью-Йорке. Кивнул:

— Это чувство мне знакомо. Однако…

Неподалеку раздалось стаккато выстрелов, явно пистолетных.

— Черт, — пробормотал Элдер. — Прямо-таки маленькая война.

Коннор увеличил скорость до семидесяти пяти миль в час.

Как будто бы какое-то движение вдоль холмика. Эндрю в слепой ярости навел обеими руками пистолет, подался вперед вместе с ним и трижды выстрелил, каждый выстрел отдавался в плечах, над холмиком взлетели три мерцающих фонтанчика пыли.

Затем лихорадочное переползание к новому укрытию, поближе к цели. Лежа на животе, Эндрю выстрелил еще два раза.

«Подберись еще ближе. Вперед!»

Пригибаясь, Эндрю побежал к груде валежника в ярде от ложбины и, сделав еще два выстрела, израсходовал обойму.

Ствол пистолета был горячим, две последние гильзы поблескивали неподалеку в лунном свете.

Съежась за валежником, Эндрю нашарил в кармане пальто запасную обойму и непослушными руками кое-как перезарядил пистолет.

Потом снова воззрился на холмик в слабой надежде увидеть крадущегося к нему Роберта и всадить в этого сукина сына все семь пуль.

Там не было никого.

Убит? Этот поганец убит?

Эндрю очень хотелось этого.

Внезапно он опомнился.

Нет, Роберт не должен умереть, иначе будет утрачен ведущий к Эрике след. Если она еще жива, где-то содержится пленницей, то будет медленно умирать, и ее никогда не найдут.

Подавленный страхом, он забыл о ней, забыл обо всем.

Стыд придал ему дерзости. Эндрю бросился к холмику, провоцируя Роберта открыть огонь.

На краю ложбины он глянул вниз.

Пусто.

Роберт исчез.

Сбавив скорость, Коннор приблизился к боковой дороге.

— Свернуть сюда?

— Это тупик, — ответил Элдер. — В той стороне только ферма Оулдемов.

Коннор продолжал путь. После трех стаккато стрельба прекратилась. Израсходовано шесть или семь патронов. Он подумал о перестрелке в своей квартире. Где-то в этих лесах тоже разыгрывалось сражение. И он знал, кто в нем должны быть противниками: Роберт и Эндрю. Видимо, их встреча прошла не так, как намечалось.

Усилием воли он сосредоточился на другой, давней ночи насилия.

— Ленора с Кейтом убили друг друга в Грейт-Холле, — сказал он. — Это не просто ссора любовников.

Элдер с мрачным видом кивнул.

— Они были участниками преступного сговора. И, как мне кажется, возненавидели друг друга. Чувство вины способно привести к этому. Но и разойтись не могли. Их связывали общая тайна и общая алчность.

Алчность. Да, она могла быть мотивом. Во всяком случае, мотивом Кейта.

— Расскажите о Кейте Уайетте, — попросил Коннор, снова замедлив ход и высматривая другую боковую дорогу.

— Ну, он был видным мужчиной. Рослым, стройным, нравился всем женщинам. Самым привлекательным холостяком в Барроу. В семьдесят втором году, когда доктор Брэддок отошел по старости от дел, стал местным врачом общей практики. Ему было тридцать два года, на год больше, чем Леноре.

— А Дункану было пятьдесят три.

Кивок.

— Старый муж, молодая жена. Может, между ними когда-то и существовала любовь, может, и нет. Во всяком случае, как мне кажется, Ленора после рождения двух детей пустилась во все тяжкие. Ей хотелось развлечений. Хотелось быть влюбленной девушкой, а не полнеющей матерью семейства. И тут подвернулся доктор Уайетт.

— У них завязался роман.

Коннору было неприятно последнее слово, неприятно сознание греховной общности между ним и Кейтом.

— Должно быть, хотя они держали это в тайне. По-моему, ей хотелось иметь молодого любовника, а он хотел заполучить деньги. Гаррисоновское состояние. И они вместе придумали способ.

— Это несложно, — сказал Коннор. — У врача есть доступ к фармацевтическим препаратам.

— В том числе и цианиду.

— Вскрытие показало, что Дункан завтракал.

— Съел омлет. — Элдер издал неприязненный смешок. — Который любящая жена сдобрила белым порошком.

— Разве он не умер бы от этого сразу же?

— Я задавал этот вопрос доктору Кондреку из Балтимора. Он ответил, что время токсичной реакции может быть разным. Дункан успел дойти до пруда и начать утреннее купание. Действие яда, должно быть, началось приступом боли — ужасной боли. Он наглотался воды и пошел ко дну. Его обнаружили на дне Тертл-Понда лежавшим лицом в грязи…

Элдер умолк, и Коннор догадался, что Пол тоже представляет себе внезапное конвульсивное содрогание, панические взмахи рук, отчаянную попытку доплыть до берега, затем роковой приступ боли и слабости. Смерть в воде, тело человека, опускающееся в наслоения песка, словно забытая на берегу игрушка.

Леноре оставалось только изобразить подобающую скорбь, а Кейту позвонить в «скорую помощь» и сказать, что он ничего не смог поделать. Его первоначальный диагноз сердечного приступа и последующего утопления ничего не подозревающий коронер мог только подтвердить, ему в голову не пришло бы проводить лабораторные анализы, необходимые для обнаружения цианида.

— Выждав мало-мальски пристойное время, — снова заговорил Элдер, — Кейт перебрался к Леноре. Потом они объявили о помолвке. Люди болтали, но сплетни не заходили особенно далеко. Никто не подозревал убийства.