Онлайн книга «Магический универ. Книга 1. Учиться, влюбиться... убиться?»
|
— Картинка. Из журналов для мужчин одной ориентации… Тёрн просто не мог произнести слово «гомосексуалисты». — Фи. — Согласна. Полное «фу». Вообще-то я очень политкорректна, мне просто за генофонд обидно. Тем временем Рэйси закончил свои манипуляции с зеркалом и приложил руки к стеклу. — Третий, третий, я первый. Первый вызывает третьего… — Земля, земля, я ворона. Иду на сближение, лечу на приземление, ворона вызывает землю… Тёрн не смог удержаться от ехидства. Я тоже оскалилась во все тридцать два зуба. Кто бы знал, что его величество Эйверелл Эстреллан и так далее — в глубине души ужасно вредный и ехидный мальчишка. Очень глубоко в душе. — Руки в кровь сотрешь, пока докопаешься. — Рад вас видеть, господин Шенат, — послышался из зеркала глубокий звучный голос. О, этот голос я на всю жизнь запомню. И когда я встречусь с его владельцем лицом к лицу, всю оставшуюся жизнь он будет шепелявить. Недолго. — Что-нибудь новое о наших… товарищах? Тамбовский волк тебе товарищ! — Я решил, что вы будете рады увидеть их. Пока — только через зеркало. — Вы угадали, господин Шенат. Неужели они у вас в гостях? — Сейчас я прикажу вашим слугам развернуть зеркало. — Благодарю вас, господин Шенат. Вежливый, мерзавец. Интересно, это воспитание или выпендреж? И где он мог получить это воспитание. Или с чего он вдруг решил выпендриваться? — Где — это не вопрос. Последний купец нанимает учителей для своих детей. И вообще у нас поголовная грамотность. Может, он в детстве книжками про Основателей зачитывался? Тёрн подхватил мою мысль на лету, но это дало нам слишком мало. В исторических романах часто подчеркивалось, что Основатели всегда были безукоризненно вежливы, даже со смертельными врагами. Я не особо в это верила, ну так то я! А кто-то может и не знать, что бумага от вранья не краснеет. И очень хорошо горит. — В любом случае, подобная вежливость предполагает начальное образование. — Сама знаешь, в Элварионе, да и у вампиров — это просто норма поведения. Как и начальное образование в течение двадцати пяти лет — норма жизни. — На колу мочало, начинай сначала… — Что ты… Движется он определенно как не-человек. Только сейчас я поняла, что зеркало развернуто к нам блестящей стороной — и в нем во весь рост стоит та самая (или все-таки другая?) фигура, по уши задрапированная в плащ с капюшоном. — Приветствую вас, товарищи. — Свобода, равенство, братство, — машинально выдала я. — Хлеба и зрелищ! Счастья всем и сразу — и чтобы никто не ушел обиженным. Кажется, типчик в плаще растерялся. И правильно. У меня на лозунги только одна реакция. Съязвить. Тёрн тихо давился от смеха. Наконец задрапированный взял себя в руки. — А вы все шутите, Ёлочка. Какая очаровательная привычка… — И для здоровья полезно. — Вы в этом так уверены? — Пять минут смеха заменяют пятьдесят грамм мороженого. А мороженое полезно. — Особенно для вашей фигуры. Вы, как и в прежнюю нашу встречу, сплошной набор костей. Я на секунду даже рот открыла. Ошалела до невозможности. Это когда это мы встречались?! Не припомню? И почему этот тип до сих пор жив? Но за меня отлично ответил Лютик: — Уж не тебе бы говорить, мачо африканский. Морду закрыл — и самым крутым стал? Да Ёлка таких, как ты, десятками по деревьям развешивала! — Лютик! Маг-недоучка! И мелкое хамье в придачу! — Ничего. На твои заклинания и недоучки хватило. — А тем приятнее с вами будет разобраться. — Напугали ежика голой задницей, — подключился Дайр. — Ты только мне в руки попадись, — а уж мы сами разберемся, стрелять тебя или вешать. — Пока вы у меня в руках. Я сверкнула глазами на магов, чтобы чего не ляпнули. И ответила с такой сахарной улыбочкой, что чуть диабет не начался: — Пока да, но удержать руками ты можешь только то, что у тебя пониже пояса. А уж чтобы на троих элваров да на троих магов — грыжу наживешь. — Пока не нажил. Вы чудом не умерли — и только потому, что у меня не было с собой больших сил. — Это… ты?! Это был ты?! Это из-за тебя погибла Анна?! — Вообще моей целью являлась не она, но — не жалко. Я выплюнула такое ругательство, что даже прутья у клетки слегка покраснели. — Как грубо, как недостойно приличной девушки… — Рискнешь проверить степень моей порядочности, а, жертва сифилиса? Вот бы… я бы его в страстных объятиях удушила! — А что такое сифилис? Ну да, про сифилис здесь не знали в принципе. Как и про большинство других венерических болезней. Это была привилегия только мира техники. И сюда почему-то ничего не распространялось. Почему? А кто знает. Люди даже диссертации на этом защищали. — То, чем ты и так являешься. Спирохета. Лютик уверенно превращал торжественное издевательство над пленниками в вульгарную перебранку. Если так и дальше пойдет, этот неизвестный в капюшоне просто уйдет от зеркала. А этого я допустить никак не могла. Пока. — Кто это такое, мы потом выясним, — решительно оборвала я приятеля. — А вот пусть он объяснит, чего к нам привязался? Его моя красота сразила? — Вы, Ёлочка, конечно, прелесть, — засмеялся зазеркальный негодяй, — но счеты у меня не с вами, а с вашим товарищем. — Это с которым? — Так с Эйвереллом же! — Это кому Эйверелл, а кому — ваше величество, — ввязался в перебранку обычно невозмутимый Реллон. — Уж точно не мне. Да и величия что-то особо не видно. — Куда уж тебе, — и столько презрения было в голосе элвара, что я чуть не зааплодировала. Да, это — круто! И проняло не только меня. — Да если б все иначе сложилось, вашего Эйверелла и на свете не было бы! — Если бы да кабы, — подвинтила я гайки. — Вечное оправдание неудачников. Не я дурак, обстоятельства кругом по ушам вышли. — А это мы еще посмотрим, что кому выйдет. Вот встречусь с вами — и посмотрим. Интересно, как ваш национальный герой станет смотреть на тебя, Ёлочка, когда тебя пытать начнут. — А никак не станет, — засмеялась я. — Тебе, бедному кажется, что ты меня допрашиваешь, а это я тебя допрашиваю. И с пытками то же будет. Нашел чем пугать, сопляк! В худшем случае просто сердце остановлю. Уж этой магии никакой колехан не помеха. Я бы и сейчас это могла, да уж больно любопытно узнать, что ты за придурок? |