Книга Ангельское личико, страница 46 – Лили Феррари

Миссис Мак-Куин энергично смахивала пыль с подставки для зонтиков. Она подняла голову, заметив Марионетту, направляющуюся в кухню.

— Если вы пройдете в комнату для завтраков, миссис Моруцци, — проговорила она, пытаясь изобразить веселость, что только подчеркнуло ее презрение, — я с удовольствием принесу вам чай.

— Лучше поем на кухне, — бросила Марионетта, не останавливаясь. — И я вполне в состоянии вскипятить себе чай, так что, спасибо.

Она заметила, что миссис Мак-Куин, лицо которой приняло синеватый оттенок в отраженном свете толстых стекол холла, нахмурившись, смотрит ей вслед. Марионетта вздохнула. Не стоит вымещать свое раздражение и чувство одиночества на единственном человеческом существе, которое она видит в течение дня, за исключением ненавистного мужа.

— Возможно, вы тоже не откажетесь выпить чашку чаю, — смягчилась она, не понимая, что этот жест может показаться совершенно неуместным.

— Нет, благодарю вас, миссис Моруцци, — последовал холодный ответ. Мак-Куин снова принялась старательно тереть слишком уж разукрашенную резьбой подставку.

Марионетта пошла в кухню под аккомпанемент этих звуков. Она зажгла газ и поставила чайник на огонь. Невата обвилась вокруг ее лодыжки и замяукала. Марионетта подавила желание отбросить маленький пушистый комочек ногой и занялась чаем. Сняла с полки тяжелую фарфоровую кружку вроде тех, что были у них в кафе, проигнорировав излишне размалеванный чайный сервиз, подаренный к свадьбе Кармело Моруцци.

В холле зазвонил телефон. Она слышала, как миссис Мак-Куин сняла трубку и с типичным шотландским выговором произнесла: «Резиденция Моруцци…» Марионетта с надеждой подождала, держа чайник в руке. В ней жила дурацкая мечта, что в один прекрасный день позвонит Микки Энджел, скажет, что все было ужасной ошибкой, и увезет ее куда-нибудь далеко-далеко, и там они продолжат то, что однажды робко начали…

— Это ваш отец, миссис Моруцци.

Марионетта встряхнулась.

— Спасибо, миссис Мак-Куин, — сказала она, направляясь в холл и стараясь подавить легкое разочарование, сосущее ей сердце. По крайней мере, это не Барти, не один из его братьев и не свекор… — Папа? Buongiorno…

— Марионетта? — Голос его показался очень громким. Отец всегда ненавидел телефоны, держал трубку в руках так, будто она сейчас взорвется, и орал, что есть мочи.

Марионетта улыбнулась, представив себе, как он в своих нарукавниках прислонился в «Империале» к стене, держа в руке ненавистную трубку, и старается перекричать шум посетителей и шипение кофейного автомата.

— Все в порядке, папа?

— Очень много работы, — прогремел он. — Frenetico! Бешено много. Решил позвонить, узнать, как ты там. Барти недавно проехал мимо, вот я и подумал…

Она поняла. Томмазо видел, как проехал ненавистный ему зять, значит, можно спокойно поговорить с дочерью по телефону, не боясь, что его подслушают Моруцци.

— У меня все хорошо, папа, — мягко сказала она. — О Тони ничего не слышно?

— Нет, ничего. — И вопрос, и ответ звучали автоматически. За год, прошедший после исчезновения Тони, о нем не было ни слуху, ни духу.

Марионетта даже не знала, в курсе ли ее брат, что она вышла замуж за Барти Моруцци. Разумеется, он мог покинуть страну, уехать в Италию или еще куда и в этом случае не имел представления об изменениях в ее судьбе. Или его уже нет в живых, Моруцци могли с ним разделаться, а Аттилио — соврать ей. Эти мысли мелькали у нее в голове каждый день, но, как обычно, она не показывала своей тревоги.

— Я уверена, что в один прекрасный день он вернется, папа, — постаралась она утешить отца.

Голос Томмазо дрожал.

— Но какой теперь смысл, Нетта? Семья распалась, а ты так злилась на него, когда он исчез…

— Все уже прошло, — спокойно произнесла она. И верно, какой смысл сейчас злиться? Она вышла замуж за одного из Моруцци, сама оказалась ничуть не лучше брата. — Если Тони вернется, обещаю, что я буду рада его приезду не меньше, чем ты.

— Подожди-ка. — Она услышала, как брякнула положенная трубка и в отдалении голос отца спросил: «Два чая, сэр? Плюшки вон там, или, если хотите, у нас есть прекрасные пирожные…»

Она терпеливо ждала, прислушиваясь к обычным дневным звукам кафе на другом конце провода. Для нее они были музыкой. Негромкий звон колокольчика, означавший, что кто-то вошел, голос отца, приветствовавший постоянного посетителя, звяканье чашек в раковине… В холле миссис Мак-Куин вернулась к своей работе, явно прислушиваясь к разговору.

Запыхавшийся Томмазо снова взял трубку.

— Извини, cara, — сказал он, — здесь настоящий дурдом. Много народу приехало на коронацию, а ведь до нее еще две недели! Только что ушла большая компания янки, а теперь вот немцы пожаловали… — Он хоть и устал, но явно был полон энтузиазма. — Мне надо взять кого-нибудь себе в помощь, — заметил отец. — Марио постоянно где-то поет, а одному мне не справиться. Я подумывал насчет девчушки Фалькони, она только что окончила школу, с виду умненькая девочка… Нетта? Ты меня слышишь?

— Слышу, папа. — Ей и в голову не приходило, что кто-то может занять ее место в «Империале».

— Как ты думаешь, Нетта? — настаивал он. — Полагаешь, она справится? Я могу сходить и привести ее сюда через пять минут, если ты не возражаешь.

Тогда она приняла решение.

— Не говори пока с Фалькони, папа. Я сейчас приду и помогу тебе.

— Ты? — Он удивленно фыркнул. — Но ведь ты в Масуелл-хилл!

— Это же не Сибирь, папа, — резонно возразила она.

— Но ты несколько часов будешь добираться на метро!

— Я возьму такси, — решительно сказала Марионетта. — Видит Бог, я могу себе это позволить! — Она скорее почувствовала, чем заметила явное неодобрение миссис Мак-Куин по поводу разговора о деньгах по телефону. Маленькая напряженная фигурка прошествовала мимо нее в кухню, очевидно, для продолжения уборки.

— А что скажет Барти? — с беспокойством спросил Томмазо. — Ему не понравится…

— Он не станет возражать, — соврала Марионетта, — когда я ему скажу, что это особый случай…

— Ну, если ты уверена… — Отец явно сомневался.

— Буду через полчаса. Чао, папа! — Она поспешно повесила трубку, пока Томмазо не передумал.

Напевая, она отправилась в кухню. Миссис Мак-Куин наливала чай в тонкую чашку китайского фарфора. Она явно не одобряла выбор Марионетты и поставила кружку назад на полку.

— Не беспокойтесь, миссис Мак-Куин, — проговорила Марионетта, улыбнувшись своей редкой улыбкой. — Пейте чай без меня, я ухожу.

— Уходите! — Миссис Мак-Куин заинтересованно подняла голову, но Марионетта не сообщила ей больше ничего.

Она снова прошла в холл, уже было сняла пальто с вешалки, но тут взглянула на себя и расстроилась.