Книга Наша тайна, страница 50 – Барбара Делински

— Ты меня ненавидишь.

— Нет. Похоже, я просто не понимала, какая ты уже взрослая.

— Только не говори мне, что ты пила в старших классах, — не поверила Грейс.

— Не пила. Я курила травку.

Грейс удивило то, с какой легкостью тетя в этом призналась.

— Травку? — Это было совсем другое дело. — А дедушка знал?

— Конечно. В этом и был кайф.

— Почему? — спросила Грейс. Она часто задавала себе этот вопрос. — Что тебя заставляло?

— Бунтовать? Много разных мелочей. Например, то, что я была вторым ребенком. Я шла по следам твоей мамы. Сколько себя помню, все всегда ожидали, что я буду делать то же, что и она. Но я всегда не дотягивала. Тогда я решила не соревноваться. Я хотела быть собой. И своими выходками пыталась сказать об этом отцу.

— И что он сделал, когда узнал о травке?

— Он был в бешенстве.

— В смысле, забрал ключи от машины или перестал давать карманные деньги?

— Его разочарования было достаточно. Ну ты знаешь, это его выражение лица каждый день, когда он приходил с работы.

В нашем доме всегда нужно было следить за хорошим поведением и репутацией. Нужно было быть поводом для родительской гордости.

Знакомо ли это Грейс? Она чувствовала это на себе каждый день, но после аварии в сотню раз сильнее.

— И бабушка Рут тоже так считала?

— Теоретически. Но она была мамой. А у мамы мягкое сердце. — В голосе Джил слышалась улыбка. — Она часто говорила о родничке, который бывает у новорожденных детей на голове. Благодаря ему череп во время родов немного сжимается, а потом в течение года этот родничок закрывается. Она говорила, что на самом деле он не исчезает, а просто переходит к маме, которая хранит его в своем сердце всю оставшуюся жизнь.

— Как мило, — сказала Грейс. — И ты думаешь об этом сейчас, когда ты беременна?

— Да.

— Ты бы хотела, чтобы бабушка Рут была рядом?

— Хотела бы.

— Чтобы она деликатно сообщила об этом дедушке?

Джил пошевелилась под покрывалом.

— Нет. Я скажу ему, когда закончится первый триместр. Я всем тогда скажу.

— Никто не знает?

— Только твоя мама и ты.

— Но это же трудно никому не рассказывать. Тебе не кажется, что кто-то может увидеть?

— Ну, видеть еще особо нечего. Мой фартук все прекрасно скрывает.

— Но ты не думала, что кто-то может догадаться? Ну что все поймут, что ты врешь, хотя и ведешь себя как обычно?

— Нет.

Грейс вздохнула.

— Я бы хотела быть похожей на тебя. Мне кажется, что всем вокруг известно, что я выпила пива, что эта ложь написана огромными буквами у меня на лбу. Знаешь, часть меня хотела бы, чтобы все открылось. — Ей вдруг пришла в голову новая идея. — Если бы я забеременела, мама не смогла бы этого скрыть.

— Это плохая идея, Грейс.

— Но если бы я забеременела, мне, по крайней мере, пришлось бы сказать правду. — Этим она поставила тетю в тупик. Редко случалось, чтобы Джил не знала, что сказать. — Как бы мама поступила, если бы я забеременела?

— Она была бы разочарована.

— Как дедушка, когда ты курила травку? Видишь? Она такая же, как и он. Ты права. Они думают только о поведении и репутации. Их жизнь — это показуха.

— Погоди, Грейс. У меня, может, и есть свои обиды, но твои мама и дедушка много работают. Они служат обществу. Будь честен там, где доброе имя необходимо.

— Ладно. Но это не значит, что быть их ребенком легко.

— Не значит.

— Так что же мне делать?

— Ты не можешь поменять семью.

— Я о своем обмане. Было бы не так плохо, если бы я с самого начала сказала маме о пиве, но теперь, когда прошло столько времени… Мама взяла мою вину на себя, но она ничего не знала о пиве.

Джил нащупала в темноте ее ладонь.

— Знаешь, солнышко, судя по тому, что мне известно, тот, кто сидел за рулем вашей машины — кто бы это ни был — ничего не нарушал. То, что ты выпила бутылку пива, не стало причиной аварии.

— Я выпила две, — напомнила ей Грейс.

— Это не было причиной аварии.

— Хорошо, но я все равно чувствую себя виноватой из-за этого, и маме не могу рассказать.

— А папе?

— Смеешься? Я не разговариваю с папой.

— А возможно, следовало бы.

— Ты шутишь. Это будет еще хуже, чем рассказать маме. Дедушка, конечно, тоже будет разочарован, но он же всего лишь мой дедушка. — Грейс помолчала. — К тому же он слишком много пьет. Поэтому он бы, возможно, понял.

— Грейс, есть разница между тем, чтобы пить пиво с друзьями…

— Любой из которых убьет меня, если узнает, что я об этом кому-нибудь рассказала, — перебила Грейс.

— Мы пока не об этом, — произнесла Джил. — Вернемся к тому, о чем я говорила. Есть разница между тем, чтобы выпить две бутылки пива на вечеринке, и тем, чтобы каждый вечер сидеть в одиночестве и выпивать по полбутылки виски. Но давай не будем о дедушке. Мы говорили о твоем папе.

— Ладно, — сказала Грейс, подбирая под себя ноги. — Давай поговорим о нем. Он уверяет, что любит нас, но ушел, даже не предупредив.

— Он предупреждал маму. Она, возможно, не понимала, что это предупреждение, но он предупреждал.

— Как ты можешь его защищать?

— Я его не защищаю. Я хочу сказать, что, может быть, она закрывала глаза на то, что происходило с ее браком. Я хорошо разбираюсь в людях. И мне всегда нравился твой отец.

— Но я ему не доверяю. В этом моя проблема. Я не знаю, как он отреагирует, если узнает, что на самом деле произошло в тот вечер. Папа может позвонить другим родителям. Он может позвонить в полицию.

— Он не позвонит в полицию.

— Он может испортить мне жизнь, и так и сделает. Конечно, она и так не сахар, потому что в школе со мной никто не общается. Я не могу ни с кем поговорить начистоту, потому что это доставит неприятности другим. А папа? Он скорее всего будет так же разочарован, как и мама, потому что ожидает, что я тоже добьюсь огромных успехов. Поэтому мне приходится с этим жить. Как и с тем, что человек умер из-за машины, за рулем которой была я. Это хуже всего.

— Я знаю.

Грейс стало легче.

— Больше никто не знает.

Тетя застонала соглашаясь. По крайней мере, Грейс показалось, что этот звук означал согласие, пока не ощутила неожиданный толчок в ногу. Отбросив покрывало, Джил села на краю кровати.

— Что случилось? — спросила Грейс.