Онлайн книга «Вкус свежей малины»
|
– А ей наконец-то пригодится этот ее испанский. Учеников ей так и не удалось найти. – Петр хотел изучать испанский. – Кстати, как он? – поинтересовалась я. Петра после того долгого уикенда в Касинке я не видела ни разу. – Ушел, чуть только получил повышение и стал вторым менеджером. Сказал, что должен заботиться о своей репутации. – Хуже таких никого нет. Главное карьера. Не огорчайся, ты еще встретишь свою вторую половинку. – Знаешь, как-то я стал здорово сомневаться, – передернул он плечами. – Все эти разговоры о второй половинке временами мне кажутся весьма надуманными. – Да ты что, Лешек! – испугалась я. Из всей нашей компании в половинку верим только я да он. Я в половинку апельсина, а он – в половинку банана. – Это ужасно печальная теория. Лешек поставил машину прямо под окнами Эвы. – Печальная? А я всегда считала ее оптимистической. Где-то там, за горами, за лесами, а может, и совсем рядом, живет кто-то, кто идеально совпадает с тобой. – А что, собственно, значит «совпадает»? Противоположное понятие – на два размера больше? – Оставь свои анатомические параллели для друзей из «Парада любви». – Малина, да у тебя и впрямь сплошные ассоциации не скажу по кому. – А кто вспомнил про два размера больше? – Я всего лишь пытался установить, что значит слово «совпадает». Потому что я действительно не понимаю его смысла. Ведь на каждом новом этапе жизни у нас совершенно другие взгляды, потребности, вкусы. Лет двадцать назад я влюбился бы в любого, кому нравятся индейцы и Рекси и кто ненавидит шкварки и пенки на молоке. – Я тоже, – изумилась я. – А сейчас? Одной симпатии к Рекси мне будет недостаточно. – И мне. Ему еще должны нравиться Винни-Пух и книги Воннегута. – Именно в такой последовательности? – Я кивнула. – Ты случайно не думала о том, чтобы сменить пол? – Чего вы тут сидите? – заглянула в машину Эва. – Я вас там жду, жду… – Да так, беседуем о половинках апельсина. – Банана, – поправил меня Лешек. – Опять половинки? – удивилась Эва. – Но это же страшная вещь. Ведь если у каждого только одна половинка, то каковы шансы, что он встретится с нею? Может, она уже умерла или, желая избавиться от одиночества, удовлетворилась заменителем и прилепилась к чьей-то чужой половинке? – Вот это я и пытался втолковать Малине. – Значит, ты больше не веришь в теорию половинок? – Верю, но я ее слегка расширил. – Лешек подождал, пока мы переварим сказанное, и продолжил: – По-моему, существует три вида половинок. – И первый? – Ситуационная половинка. Представим, что ты едешь на отдых в Каталонию. Там ты встречаешь Мигеля, бармена с мохнатой грудью, в обтягивающих лазурных стрингах и с безумным количеством геля на волосах. На пляже, обжаренный на солнце, в панировке из масла для загара и песка – это идеал. Но тот же самый Мигель на фоне Плянтов, омытых осенним дождем, смахивает на безвкусный, вылинявший цветок из пластика. – Подобные типы мне всегда напоминают безвкусные цветы из пластика, но я усекла, что ты имеешь в виду. – Ну, а второй вид половинки? – поинтересовалась Эва. Мы все так же стояли у машины, а мои вещички терпеливо дожидались в багажнике, на заднем сиденье, под сиденьями, на крыше, у заднего окна рядом с аптечкой, в бардачке и на полу. – Это моделиновая половинка. Ты встречаешь человека и думаешь: «Почти идеал. Вот любил бы он еще Грига и сменил бы эти очки в форме телевизора «Рубин» на линзы цвета травы…» И если ты ему нужен, если он стремится к тебе, то переменится так, как ты хочешь. – И станет истинной половинкой. – Тут есть определенная сложность. Вы же знаете, что от огня моделин затвердевает. То же самое и с нашей половинкой. Выжженная пламенной любовью, она становится поразительно неподатливой и противится переменам. Она начинает бунтовать. «Что тебе опять не нравится? Ты же говорил, что любишь меня». И если ни один из нас не уступает, пора отправляться в писчебумажный магазин за новой порцией моделина. Лешек задумался. Мы молчали, ожидая, когда он опишет половинку третьего вида. – Бог ты мой, уже восемь! А у меня в девять встреча в «Гадесе». Быстро разгружаем. И он ринулся к багажнику. Я вытаскивала сумки с пола и с сидений, а Эва мне помогала. – Я даже не предполагала, что у меня накопилось столько барахла, – обвела я взглядом груду вещей на тротуаре. – А я и не знал, что в «полонез» может столько вместиться, – с удивлением вторил мне Лешек. – Ну, ладно. Верблюды образуют караван, и к воротам марш. 29.07. Отдых после переезда. Мы лежим на Скалках, завернувшись в одеяла. – Вода чистая. Жаль, холодная. – Такой мне и придется довольствоваться, – с видом великомученицы изрекла я. – Прибавим к этому одинокие недели на новом месте, стресс из-за отсутствия работы, а про защиту и семейные неприятности я уж и не говорю. Картинка, написанная фиолетовой акварелью на черном картоне. – Так мне что, не ехать? – Если нарисовать там маленькое желтое солнышко, это ничего не изменит. Мне нужно сменить картон. Выкинуть черную краску. Начать все заново. – Перемены, перемены, перемены, – крайне серьезным тоном произнесла Эва. 30.07. Разумеется, она мне не верит. Но я ей докажу. Докажу всему свету – ей, Иоле, маме, бабушке, Анке, Лешеку, Рафалу. Нет, Рафалу – нет. 2.08. Пять утра. – Сделать тебе кофе? – Чего я так волнуюсь? Ведь это Эва уезжает, а не я. – Только по-быстрому. Через десять минут у меня автобус на вокзал. – Может, такси возьмешь? Я заплачу. – Я знаю, что Эва все деньги обменяла на песеты. – Нет. Хочу хоть капельку, но использовать проездной. – Она застегнула сумку с вещами. – Раз в жизни я купила его заранее. А на следующий день приходит Лешек – и привет. Шестьдесят два злотых коту под хвост. – Я могла бы попробовать поездить по нему. Вот только найти бы где-нибудь черный парик… – Нет уж, лучше не надо, а то так вляпаешься, что мне придется носить тебе в тюрьму бульон в банке. Кофе готов? – Я подала ей кружку. – Вылезай иногда из берлоги. Обещаешь? – Обещаю. А ты возвращайся здоровая, невредимая и загорелая. – Ну что ж, коллега Малинка, без пяти минут магистр, – обращение руководителя диплома стало чрезвычайно популярно среди моих знакомых, – до сентября. И она вышла, а я осталась одна в пустой, холодной, чужой квартире. |