Онлайн книга «Побег на рывок. Книга 1. Клинки Ойкумены»
|
– Выпад! Выпад его порадовал не слишком, но Диего раздумал придираться. Следовало закрепить успех, точнее, послушание. – Хорошо! Можете перевести дух и выпить воды. – Благодарю, маэстро. Вы слишком добры ко мне. Он прислушался. Нет, издевка померещилась. – Только не пейте много. Нам еще работать… Камеристка кинулась к госпоже с бокалом воды, слегка подкрашенной вином. Донья Энкарна отпила треть – и с видимым сожалением вернула бокал. Черт возьми, подумал Диего. Ее покорность хуже строптивости. Почему мне хочется попросить прощения за грубость? Я не сказал ничего лишнего. Будь на ее месте мужчина… Его до сих пор смущал мужской костюм на женщине. То, что костюм был воинской формой, лишь усиливало смущение. А может, не смущение – Диего никак не мог подобрать название для своей слабости. – Мой ястреб, – сказала дочь маркиза де Кастельбро. – Что? – удивился Диего Пераль. – Не ястреб, а надутый гусь? Не обращайте внимания, маэстро. Я репетирую. Не ястреб, парирование, рипост в бедро. А надутый гусь, укол «in seconda» с шагом, рассчитанный на шаг противника влево… – С переводом шпаги, – напомнил Диего. – С переводом шпаги, – согласилась донья Энкарна. – С внешней стороны. Вы уверены, что это эффективно? – Это эффектно. В нашем случае зрелищность важнее практического результата. Еще два дня, и вам понадобится настоящий партнер. Я имею в виду, тот партнер, который будет играть Трамонтена. – Да, – задумчиво сказала донья Энкарна. – Понадобится настоящий. Закрепим, маэстро? Я уже отдохнула. Она мне в дочери годится, думал Диего, глядя на непривычно тихую девушку. Роди мне Мадлен девчонку, когда я, наглый сопляк, второй год тянул пехотную лямку – у меня могла бы сейчас быть семнадцатилетняя дочь. Почему же мне временами кажется, что младший здесь я? Что она вертит мной, как я – рапирой? Где ты, Мадлен, обозная роза? Ты бы объяснила мастер-сержанту Пералю, что происходит. Ты знала толк в таких вещах, циничная, потрепанная, грудастая Мадлен, всегда готовая утешить солдата за горсть монет… Он встал в меру. Клинки соприкоснулись, но донья Энкарна не спешила атаковать. Диего наметил выпад, не доведя укол до конца. Так в театре подают реплику «из-за такта», выталкивая партнера на ответ. Нет, не помогло. Робость, решил Диего. Робость после выговора. Он повторил выпад, приглашая ученицу к намеченной серии действий. Даже словами подсобил: – А я вам повторяю: нет! – Я смотрела «Колесницы судьбы», – невпопад ответила дочь маркиза де Кастельбро. – В постановке Монтелье. Мне было тринадцать лет, и я считала себя едва ли не старухой. Да, возрастные ограничения. Они злили меня больше, чем красный плащ – быка. Но я смотрела версию для визора, а не полный транс-вариант. Отец ничего не узнал, мать – тоже. У маленьких девочек есть свои маленькие хитрости. – А я вам повторяю: нет! Диего понятия не имел, зачем он снова вступил с текстом пьесы. Девушка улыбнулась: – А я вам повторяю: да. Я влюбилась в вашего отца. Сперва в главного героя, потом – в саму пьесу, а там и в блистательного Луиса Пераля, чьи уши торчали из-за каждого монолога. В доктора философии, избитого палками за эпиграмму. Вас когда-нибудь били палками, маэстро? – А я вам повторяю: нет, – уныло буркнул Диего. – Я и не сомневалась. Вас – нет, его – да. Вы же из-за этого взялись за шпагу? Сбежали в армию? Вы похожи на отца, дон Диего. Его тоже после того злополучного раза никто не бил. Ну как же, гений Эскалоны, Чудо Природы! Он выковал себе другую шпагу – славу. Тронь кто-нибудь Луиса Пераля хоть пальцем, и в воздухе сверкнет сотня клинков, готовых покарать злодея! Каждому будет лестно отомстить за гения. Это все равно, что мстить за Эскалону… Диего скосил глаз на камеристку. Та сидела статуей, глухая, немая и безучастная. Кажется, она перестала дышать. Черт возьми, подумал маэстро. Ну конечно же! Не камеристка – дуэнья. Не служанка, а сопровождающая, чья задача – следить за надлежащим поведением подопечной. Раньше его смущал возраст дамы, тенью ходившей за дочерью маркиза, возраст и свобода нравов – в дуэньи не брали молодых. Если донья Энкарна при всей строгости ее семьи настояла на такой дуэнье, добившись разрешения от родителей – это много говорило о качествах лже-камеристки, но еще больше говорило о характере Энкарны Олдонзы Марии де Кастельбро. – Моя рапира будет первой, – с угрозой в голосе произнес Диего Пераль. – Задень кто-нибудь отца, и дону Луису не придется ждать, пока сотня клинков покинет ножны. – Подайте реплику, – велела донья Энкарна. – Что? Он и забыл, где находится. – Подайте реплику. Ну же! Льстецы про вас такое пели… – А я вам повторяю: нет! – Вы, значит, рыцарь дутой славы? Не ястреб… Колите! Выпад. Парирование. Рипост в бедро. – …а надутый гусь? Шаг, рассчитанный на шаг противника влево. Перевод шпаги с внешней стороны. Вполне удовлетворительный перевод. Укол «in seconda». Укол не очень. Слишком много чувства. – Сражаюсь я в бою кровавом… Вольт налево. – …а на дуэли я дерусь… Батман. Здесь намечался батман. Он ждал, что сейчас клинок ударит о клинок, затем последует выпад в грудь. Он ждал, и напрасно. Выполняя вольт, донья Энкарна поскользнулась. Подошва щегольского гусарского сапожка поехала на вощеной паркетине, девушка всплеснула руками, едва не выколов маэстро глаз наконечником своей шпаги. Тело среагировало быстрей рассудка: Диего парировал, выбив оружие из пальцев дочери маркиза. Он мгновенно убрал рапиру в сторону, стараясь не задеть девушку острой сталью, шагнул вперед – и, сам того не желая, поймал в объятия падающую ученицу. Рапира зазвенела об пол. – Не ястреб? – одними губами спросила донья Энкарна. – Я… – Значит, не ястреб? – Вы… – А надутый гусь? – Ты… – Кажется, я не вовремя. В дверях стоял дон Васко – Васко д’Авилькар, жених Энкарны де Кастельбро. Он был в форме артиллерийского офицера: темно-синий мундир с красной выпушкой, шейный платок, плащ-накидка на витом шнуре. Видом и осанкой дон Васко полностью соответствовал требованиям гвардейской пешей артиллерии, куда зачисляли не раньше, чем после семи лет службы в линейных частях, и только если ты был широкоплечим молодцом саженного роста. Мрачностью лица сеньор д’Авилькар полностью оправдывал свое имя, значившее «ворон». Кивок дона Васко вряд ли кто-нибудь счел бы поклоном. – Дон Диего, я жду вас внизу. Уже на лестнице, строго-настрого запретив донье Энкарне следовать за ним – да так, чтобы и в голову не пришло ослушаться! – Диего еле слышно пробормотал: |