Онлайн книга «Дикие карты. Книга 6. Туз в трудном положении»
|
– Иногда люди получают напоминание об обязанностях и долге дружбы. Острый запах мочи заставил Дэвидсона сморщить нос. – Я описал кровать, – признался Тахион, до боли смущенный. – Тогда надо перестелить постель. Давайте я вам помогу. Дэвидсон опустил поручень, обхватил Тахиона за талию, взял стойку с капельницей и помог пересесть на стул. – Подождите, я сейчас вернусь. Он вернулся через несколько секунд в сопровождении медсестры, которая умело сменила постельное белье. Казалось, Дэвидсону хочется, чтобы она поскорее ушла. Как только за ней закрылась дверь, актер уселся за столик и, запустив руку в карман пиджака, извлек оттуда дорожные шахматы. – Я подумал, что мы могли бы сыграть партию. Он зажал в каждой руке по пешке – черную и белую, – спрятал руки за спину, а потом протянул Тахиону два кулака. Тах потянулся было правой рукой. Оба мужчины застыли, глядя на обмотанную бинтами культю. – Левая, – сказал Тахион. Дэвидсон распрямил пальцы, демонстрируя черную пешку. – Так, подождите. Я их вам расставлю. Звучный голос актера дрогнул. Дэвидсон сделал ход Е-2 – Е-4. Несколько ходов они сделали молча, а потом Тахион поднял голову. – Гамбит Эванса. Очень старомодное начало, – сказал он, чуть сдвигаясь: виниловая обивка стула прилипла к его голым ягодицам. – Один мой друг всегда использовал этот гамбит. – Да? – Вы с ним не знакомы. – А что с ним стало? – Не знаю. Уже умер. Как все остальные. – Может, и нет, – отозвался Дэвидсон. Тах приложил левый указательный палец к коню. – Не стоило бы. Слон лучше, – пробормотал актер. Тах переменил фигуры, и… – Дэвид! Дэвид! Дэвид – Дэвид – Дэвид – Дэвид! Вырвав из руки капельницу, он бросился к сидевшему напротив него мужчине. И слабое тело его предало. Он не смог удержаться на ногах. Дэвид Герштейн подхватил его под мышки – и они оба скорчились на полу. Твидовый пиджак царапал кожу. Цеплялся за щетину, которой обросли его щеки. Он плакал, словно трехлетка, и никак не мог перестать. – Тише. Все уже в порядке. И, конечно, стало так, ибо такова была способность Парламентера. – Ох, Дэвид, ты ко мне вернулся! – Только ненадолго, Тах. – Такисианец напрягся. – Я старый, Тахи. Я когда-нибудь умру. – Несколько мгновений они сидели молча, а потом Дэвид стряхнул уныние и сказал: – Давай вернем тебя в постель. – Нет-нет, так нормально. Говори со мной. Расскажи мне все. Эти прелестные девушки – твои? – Угу. Я ими очень горжусь. – Они знают? – Да. Семья была мне верной опорой. Когда я вышел из тюрьмы, я был страшно озлоблен. Правительство попыталось завербовать меня для своих секретных операций с участием тузов. – Выразительные губы скривились. – Я сбежал, и Дэвид Герштейн умер, а Джош Дэвидсон родился. У меня появилась новая личность, но старая ненависть осталась. И тут я встретил… Ребекку. Она унесла боль. Они ни разу меня не предали. Темные глаза мужчины были задумчивыми и холодными. – Джек… то есть он же… – Все нормально, Тах. Мы с Брауном «нашли общие интересы», как выразился наш будущий вице-президент. И Браун напомнил мне, что, возможно, у нас есть долг. – Он задумчиво помолчал. – Вчера, когда мы все считали, что ты вот-вот умрешь, я понял: одна мысль о том, что ты живешь в одном мире со мной, служила мне какой-то странной опорой. Утешением. Ребекка напомнила мне, что… Ну, известие о том, что я жив, может тебя утешить. – Это так. Тахион вздохнул, крепче вцепляясь в лацкан Дэвида. – Я тридцать лет с восхищением и завистью смотрел на тех тузов, которым хватало смелости использовать свои способности, – вслух думал Герштейн. – У тебя смелости хватало. – Да, но не мудрости. – Проблема всегда именно в этом, так ведь? О чем ты думаешь? – спросил Парламентер спустя несколько секунд, вглядываясь в худое закаменевшее лицо. – Что важнее всего, Дэвид? Любовь, честь, долг? – Любовь! – тут же ответил актер. Тах потрепал его по щеке: – Ты добрый. – А для тебя? – Честь и долг. Мне надо попасть в «Омни», Дэвид. Ты мне поможешь? – Тахион, ты не в том состоянии. – Знаю. Но что поделаешь. – Ты объяснишь мне причину? – Не могу. Поможешь? – Что за вопрос! 19.00 Спектор спрятался за кроватью, надеясь на то, что сказанное Колином относительно привычек действительно окажется правдой. Труп Гастингса по-прежнему был в душевой кабинке. Запах пока ощущался только в ванной. Видимо, горничные при уборке в номер только заглядывали, иначе его уже обнаружили бы. Спектор взглянул на часы. Было ровно семь. Если джокер опоздает или вообще не появится, проникнуть в зал съезда будет сложно. Он купил себе маску, но опасался, что она окажется не похожей на остальные. У двери послышались тихие шаги. Спектор напрягся в своем убежище за кроватью. Дверь открылась. Закрылась. Он услышал, как кто-то принюхивается. Спектор высунул голову. Джокер тянулся за пистолетом. Спектор поймал его взгляд и сильно надавил. У Колина подогнулись ноги. Он придушенно застонал – и упал замертво. Спектор постарался сделать все быстро. Тот короткий разговор, который у него был с этим джокером, не дал ему повода для антипатии. Он просто оказался не в том месте не в то время. Опускаясь перед телом на колени, Спектор заметил одну деталь, упущенную раньше. У волос Колина был заметный маслянистый блеск. Это явно не была помада для волос – скорее побочный продукт джокерства. Спектор как раз днем вымыл голову, и теперь его волосы были совершенно сухими. Он провел ладонями по волосам покойника, а потом – по своим. Повторив это действие несколько раз, Спектор добился, чтобы его волосы стали выглядеть так же, как у Колина. Увы, к этому прилагался такой же запах кошачьего туалета. Спектор обыскал труп. У Колина нашлись удостоверение, пистолет, наушник и даже маска. Спектор вспомнил, что еще в начале недели был на пыльной фабрике масок. Казалось, будто с тех пор прошел уже месяц. Он раздел джокера, а потом разделся сам. Уже через несколько минут он был готов. Костюм оказался чуть великоват, а ремень кобуры неловко сдавливал плечо, но он потерпит. Он зашел в ванную и надел маску, а потом отошел от зеркала и осмотрел себя. Все получилось почти идеально. Жирные волосы все изменили. Он осторожно оттащил труп джокера в душ и свалил поверх Гастингса. Он не завидовал горничной, которая наконец придет убрать этот номер. |