Онлайн книга «Дикие карты. Книга 6. Туз в трудном положении»
|
Ожидавшие лифта люди откровенно изумились, когда Джек из него вышел, но никто не остановил его, когда он направился к командному пункту. Он вошел в дверь, миновал молодую женщину за множеством телефонных аппаратов – и нигде не увидел Флер. Он широко улыбнулся ближайшей служащей. – А где главная начальница? – спросил он. Девица выпучила глаза. Ей было лет семнадцать: еще по-детски хорошенькая блондиночка. Звали ее, судя по бейджику, Беверли. – Я, – пролепетала она. – Вы же… Герштейн наклонился к ней и сказал: – Давайте. Ему сказать можно. Он успокаивающе улыбнулся. – А… Лицо Герштейна было добрым. – Все в порядке, Беверли, – сказал он. – Мистер Браун здесь по делу, а я просто с ним за компанию. Беверли указала карандашом: – Кажется, мисс ван Ренссэйлер у себя в кабинете, – сказала она. – Это через две двери, номер 718. – Спасибо. В комнате поднимался тревожный гул. Люди возмущенно смотрели на Джека и набирали какие-то номера. Он одарил всех успокаивающей улыбкой, помахал рукой и вышел. Герштейн от него не отставал. – Надеюсь, комната небольшая, – заметил Герштейн. – Ты даже не представляешь себе, как появление кондиционеров отразилось на моих способностях. Пока Джек шел к 718-й комнате, из дверей высовывались чьи-то головы. Он постучал в дверь с номером 718. Ему было слышно, что внутри работает телевизор и звонит телефон. Звонок оборвался, и он услышал, что к двери кто-то идет. Створка открылась. Там оказался седовласый мужчина. Его глаза сначала изумленно округлились, а потом гневно сузились. Он покраснел. – Да, – сказала в трубку Флер, – кажется, пришел. Спасибо, Вероника. – Вас здесь не ждут, – заявил седовласый. – Мне бы хотелось видеть мисс ван Ренссэйлер, – ответил Джек. Мужчина попытался захлопнуть дверь, но Джек легко ее удержал. – Пожалуйста, – добавил он. Дверь резко распахнулась. Флер устремила на Джека взгляд поверх квадратных стекол очков для чтения. Губы ее были сурово сжаты. Позади нее еще двое мужчин стояли в довольно неловких позах. У стены бубнили телевизоры, включенные на разные телеканалы. – По-моему, нам не о чем говорить, мистер Браун, – сказала она. – Есть о чем, – возразил Джек. – Для начала я хотел бы извиниться. – Хорошо, вы это сделали, – ответила Флер и начала закрывать дверь. – Мне хотелось бы немного поговорить с вами. – Я занята. Можете написать просьбу о встрече после съезда. Дверь закрылась на несколько сантиметров, но Джек снова ее удержал. Он достал из кармана конверт. – Ладно, – сказал он, – вот моя просьба о встрече. Мне бы хотелось, чтобы вы прочли ее прямо сейчас. Он бросил конверт в комнату и позволил Флер закрыть дверь. По коридору в их сторону двигались двое охранников, несомненно, вызванные дамами, сидевшими на телефонах. При виде человека, сбрасывавшего русские танки со склонов корейских гор, лица их потеряли решимость. – Э-э… – произнес ближайший. Джек широко им улыбнулся. – Никаких проблем. Я уйду, как только мисс ван Ренссэйлер назначит мне встречу. Они переглянулись и решили подождать. – Нам сказали, что здесь проблема, – сказал один из них. – Проблема? Никаких проблем! Почему-то охранников это не успокоило. Дверь открылась. – Пять минут, – сказал Флер. – И это все. – Она обратилась к мужчинам, находившимся с ней в номере. – Преподобный Пикенз, мистер Смарт, мистер Джонсон, надеюсь, вы меня извините. Возник один вопрос. Мужчины вышли из номера мимо Джека, который ощутил, что они испытывают смесь настороженности и облегчения. Джек прошел в номер в сопровождении Герштейна. – Кто этот человек? – спросила Флер. – Я не соглашалась с ним встречаться. – Джош Дэвидсон, мадам. Герштейн отвесил ей низкий театральный поклон. – Он старый друг семьи. Он со мной. – Он может подождать за дверью. – Мадам, я не буду вмешиваться в ваши дела, – проговорил Герштейн. – Но такому старику, как я, тяжело ждать в продуваемых холодных коридорах. Я не помешаю. «Разве у меня не слезятся глаза? Не сухие ладони? Не желтое лицо? Не седая борода? Не опавшие икры и не разбухший живот»? [6] Я жалкое существо. Прошу, не презирайте меня и не изгоняйте! Флер посмотрела на него, и ее губы раздвинулись в неохотной улыбке. – Может, это и неразумно, – сказала она, – но можете остаться. К счастью, она не стала прислушиваться к голосу разума. 21.00 Предложение относительно выступления Джексона было выдвинуто – и принято подавляющим большинством голосов. Прощаясь, Герштейн поцеловал Флер руку, и они с Джеком направились к лифтам. – Возможно, мы сейчас определили президента, – сказал Джек. Он чувствовал приятное опьянение, словно от шампанского. Герштейн молча шел дальше. – Эй! Мы ведь победили! – «Сожаления былого не вернут, – проговорил Герштейн. – Что свершено, то свершено» [7] . – Он посмотрел на Джека. – И между нами все кончено. Никогда больше не заговаривай со мной, Джек, никогда не приближайся ко мне или моим близким. Я тебя предупреждаю. У Джека похолодела кровь. – Как скажешь, – отозвался он и позволил Герштейну войти в первый пришедший лифт одному. С полагающейся в данной ситуации искусственной улыбкой на лице Сара ждала, чтобы он сошел с движущейся дорожки с новой дорожной сумкой, повешенной на плечо полуспортивного костюма. Повиснув у него на шее, она обняла его с жаром, который оказался неожиданным для нее самой. – Дядя Джордж! – взвизгнула она. – До чего я рада тебя видеть! Поляков обнял ее и потрепал по плечу. – Не надо так верещать, дитя мое. В моем возрасте барабанные перепонки становятся хрупкими. Почему ты не встретила меня у выхода? Он взял ее за локоть и вывел в поток людей, стремившихся к эскалаторам, доставлявшим пассажиров к каруселям для багажа. – В залы ожидания пускают только пассажиров с билетами. Ты уверен, что тебе не опасно настолько открыто появляться? |