Онлайн книга «История жизни венской проститутки, рассказанная ею самой. Книга 1»
|
Старуха исчезла. – Кто такой этот Карл? – спросила я. – Да внук хозяйки, – объяснила мне Ценци, освобождаясь меж тем от одежды и снова укладываясь на диван. – И чего тебе надобно от него? – Хочу посношаться с ним… – с горячностью произнесла Ценци. Дверь отворилась, и в кабинет вошёл молодой человек лет шестнадцати-семнадцати. Он был очень симпатичным, с тонкими чертами лица, несколько, правда, утрированными и заострёнными худобой его, да и в целом парень выглядел опустившимся. Он курил сигарету, ухмыльнулся, завидев нас, и я не могла не подумать о разбитной компании, которая всегда с громким шумом расхаживает по улице. – Сервус, Карл… – сказала Ценци, – вот тебе гульден… отчеши-ка меня разок. Карл вразвалку подошёл к дивану, взял гульден, со всех сторон оглядел его, спрятал в карман и принялся небрежно поигрывать грудью Ценци. При этом он испытующе разглядывал меня. – Ну что ты так долго раздумываешь, – воскликнула Ценци. Он расстегнул брюки, и Ценци толкнула меня: – Ты только полюбуйся на морковку, которая у парня имеется, ничего подобно больше в природе не существует… Карл ухмыльнулся мне, и я привстала, чтобы хорошенько рассмотреть его чудотворца. И, о господи, поддержи меня, ничего подобного я действительно никогда в жизни не видела. Эта станина доставала ему до пупа и гораздо выше, и была такой толщины, что внушала серьёзные опасения. Одна головка его была больше, чем у иных весь штемпель. – Ну, – заметила Ценци, – стоит такой одного гульдена? Карл отложил сигарету в сторону и улёгся на Ценци. – С богом… – сказал он, – поехали… Ценци нетерпеливо заворочалась под ним и попросила: – Так начинай же… входи! – Воткни его сама, – грубо проворчал он. Ценци протянула вниз руки и сразу после этого разразилась пронзительными сладострастными криками: – Ах… ах, трахай же меня… не так сильно… ах… на меня накатывает… ах… мой дорогой Карл… с какой радостью я принимаю тебя… я хотела бы остаться с тобой… ты лучший из лучших… – Плевать мне на тебя, – прошипел он, продолжая методично двигать взад и вперёд своей крупнокалиберной пушкой. Ценци взвилась под ним на дыбы: – Тогда зачем ты трахаешь меня? – с трудом переводя дыхание, спросила она. Он нанёс очередной удар и ответил: – Потому что ты дала гульден… если мне даст гульден бабушка, я и её отдеру за милую душу. Ценци трудилась с напряжением всех сил и средств, и Карл долбил её с ожесточением, словно чувствовал себя уязвлённым. Происходящее настолько возбудило меня, что я стала подумывать, не заплатить ли и мне гульден. Однако Карл положил этим размышлениям конец, тотчас же распрощавшись по выполнении задания. – Побудь ещё, – попросила его Ценци. – Оставь меня в покое, – грубо бросил он. – Ну почему ты не хочешь ещё немножко побыть со мной? – Потому что ты у меня уже в печёнках сидишь, – ответил он. – Сервус, – и он удалился. Ценци схватила со стола бокал и швырнула ему вдогонку: – Сутенёр… мерзавец… – прокричала она. Ударившись о створку двери, бокал разлетелся вдребезги. Ценци заплакала. Никогда раньше я ее такой не видела. – Это единственный… он единственный… к кому я питаю искреннее расположение… к этому босяку… к этому… – рыдания мешали ей говорить, – а он даже отсношать меня просто так не желает… за что же мне такое? В крайнем изумлении я спросила: – А Рудольф? – Ах, да что Рудольф? – пожала она плечами. Я: – Но ты же так к Рудольфу привязана… ты исполняешь всё, что он хочет. Ценци отмахнулась: – С Рудольфом дело совсем другое… он может быть мне отцом… но я не влюблена в него. Я: – Да, но… ты же ему постоянно твердишь, что на тебя только с ним накатывает… что он это делает наилучшим образом. Ценци: – Чего только не наговоришь, когда тебя на сук нанизывают, я ведь и от тебя тоже слышала, как ты своему отцу рассказываешь, когда он лежит на тебе, что на тебя вот-вот накатит. Я: – Было бы, разумеется, глупо отрицать это. Ценци: – Умоляю тебя, с Рудольфом я уже восемь лет вместе… Я: – Что? Да ведь тебе всего-то пятнадцать лет. Ценци: – Конечно, но какое это имеет значение. Моя мать была любовницей Рудольфа, а когда она умерла, я осталась одна-одинёшенька, и Рудольф взял меня к себе. Я: – В качестве любовницы? Ценци: – Нет, вначале я спала на земляном полу в его кабинете и была ещё рада этому, потому что очень боялась оказаться в сиротском приюте. Я: – Почему же? Ценци: – Откуда мне знать? Моя мать всё время плакала, когда находилась в больнице, и говорила: «Когда я умру, бедный ребёнок попадёт в сиротский приют». Я: – А где ж ты сама была, пока мать находилась в больнице? Ценци: – У Рудольфа. Мать ведь тоже раньше была у него. Она ведь жила с ним. Я: – А твой отец? Ценци: – О нём я почти ничего не помню, он умер, когда мне было всего два годика. Я: – Ну, а что было дальше? Мы всё ещё голые сидели рядышком на диване, поглаживая друг дружке груди. Ценци чуточку успокоилась, и возможность, откровенно и доверительно излить мне душу, была ей, очевидно, приятна. Она продолжала: – Тогда Рудольф пообещал матери, что заберёт меня к себе и что я смогу у него оставаться, всегда. После этого матери было умирать легче. Я: – Мне это понятно. Ценци: – Ну, так вот я пару месяцев проспала, стало быть, на земле, а Рудольф спал в кровати. Я: – А потом началось это, да? Ценци: – Не сразу. Сперва он позвал меня в постель, не стоит-де мне лежать на земле, сказал он. Я: – Сначала он не трогал тебя? Ценци: – Куда там. Едва я легла к нему, как он тут же поднял мне рубашку, вложил мне в щелку палец и стал меня гладить повсюду… |