Онлайн книга «Игрек Первый. Американский дедушка»
|
Чтобы унять беса сладострастия, Игрек пустился на хитроумную уловку: вообразил себя в постели со столетней Ирининой бабушкой, правда, без хряка. Позорное желание не прошло, зато старушонка показала себя не с лучшей стороны. Причмокивая, принялась вылизывать мальчугана шершавым коровьим языком. С радостным хлюпаньем подбиралась она к заветному месту Игрека, но он, совершив над собой усилие, стряхнул паскудное наваждение. «Надеюсь, Дюймовочка не успела ничего разглядеть… Это ведь еще был не сон…» — Игрек решил окончательно проснуться, чтоб любопытная девчонка не проникла в святая святых каждого мужчины, но тараканья микстура сделала свое дело. Долговязый оказался на берегу живописной лесной речки. Прозрачная, как в аквариуме, вода выдавала все ее тайны. Стайка разноцветных рыбок пролетела над продолговатым предметом, оказавшимся протезом руки. Искусственная конечность попыталась поймать золотую рыбку, но та оказалась увертливой. Живописный пейзаж навеял спящему воспоминание о летних каникулах на даче. Не зная, умеет ли плавать, Игрек погрузился в темную, как пиво, воду. Едва он отплыл от берега, вода в реке стала темнеть, пока не почернела вовсе. Мальчик хотел повернуть к берегу, но обнаружил, что ноги его совершенно растворились в воде, так же, как и руки… и все туловище. Осталась одна голова. «Эта река — Лета!» — догадался Игрек в последний миг перед тем, как раствориться вовсе. Исчезнув во сне, глюк возродился в жизни. На берегу реки сидела девушка… Впрочем, Ирина застыла на стуле в изголовье дивана, на котором почивал Игрек, с таким лицом, словно купальщик в самом деле безвозвратно растворился в теплых водах Леты. Скорбь барышни рассмешила Игрека. — Ничего не видела? Сокрушенный вздох Ирины означал, что она чувствует себя доктором, который вынужден сообщить больному безнадежный диагноз. Игрек разозлился. — Кому ты лапшу на уши вешаешь? Что ты видела? Грубость мальчишки освободила Ирину от деликатности, присущей сновидцу. Закон о том, что тайна чужого сна охраняется, подлежал уточнению: от посторонних лиц. Каждый имеет право знать свои сновидения. Этот принцип стоило бы внести в Декларацию прав человека. — Ты был с девушкой… очень симпатичной… на лесной лужайке… — недоверчивая улыбка дураковатого дылды не тронула Ирину. — Там стоял кожаный диван… — Прямо в лесу? — уточнил Игрек, не скрывая иронии. «За чужие сны не отвечаю!» — вздохнула девушка. — Вы оба были нагишом… — стыдливость останавливала Ирину, но долг сновидца повелевал продолжать: — Девушка бросилась от тебя убегать, ты стал ее догонять… — Ты хочешь сказать, что я насильник? — Нет, нет, — успокоила Игрека Ирина, — девушка смеялась… Это была просто любовная игра… — Наверно, девушкой была ты? — Это была не я… — целомудренная повествовательница переходила к самому трудному. — Ты догнал девушку… повалил ее на траву… — Продолжай, пожалуйста! — Игрек получал удовольствие от смущения крохи. — Дальше… ты же сам знаешь, что произошло… — Понятия не имею! — Произошло соитие. Но вместо фаллоса у тебя оказался кинжал. Ты убивал девушку своей любовью… Игреку стоило больших усилий сохранить серьезность. Внутренняя щекотка давно уже изводила его. — На верхушке дуба сидела не очень молодая женщина и куковала… Долговязому сразу же расхотелось смеяться. — Что дальше? — Когда твоя девушка умерла, тетка свалилась на землю… — И я над ней тоже надругался? — неожиданная злость накатила на Игрека. К шарлатанству он не умел относиться с юмором, хотя в Воробьевке его хватало. — На нее ты не обратил внимания… Ты не мог поверить, что девушка умерла… Перевернул ее на живот… — Хватит! Оказывается, ты просто извращенка! К вспышке ярости несмышленыша Ирина отнеслась хладнокровно. — Неча на зеркало пенять… — Коли член, как кинжал! Ты рассказала мне свой сон! Пока я спал, ты тоже уснула! Сумасшедшая! Ты видишь не чужие сны, а свои! — Ты перевернул девушку на живот… — продолжила Ирина, не обращая никакого внимания на негодование распутника. — И снова взял ее сзади… Сновидица вошла в роль беспристрастного фиксатора событий, лишенного всякой стыдливости. — Очень интересно, какие у тебя подсознательные желания! — Ты занимался с мертвой девушкой любовью, не замечая, что кровь из нее вытекает. В конце концов в руках у тебя осталась только ее кожа… — Признайся, что это была ты! — с яростным торжеством выкрикнул Игрек, испытывая желание наяву проделать с Ириной то, что ей привиделось во сне. От полоумной не исходило никаких эротических импульсов. Это и спасло ее от сексуального домогательства. В Воробьевке встречались такие больные: сомнамбулически погруженные в самих себя. — Твоя любовница была высокая… тоненькая… — Неужели ты коротышка? — уколол Долговязый крохотную хозяйку дома. Но она была неуязвима для обид. Так же, как Кукушка, выполнявшая высшее предназначение. — …черноволосая… — припомнила Ирина, — с горящими глазами… — Я с ней незнаком! У тебя обалденные сны! Еще какой‑нибудь расскажи! — …не могу вспомнить, как ее звали… Игрек дотронулся до плеча Ирины. «Холодная, как камень, — отметил он. И испытал желание разогреть балерину. — А ведь моя пиписька и вправду как кинжал! Только он не убивает, а возрождает к жизни!» — поэтическая метафора воодушевила Долговязого. Легкого прикосновения к своему телу Ирина не заметила, но, когда пальцы Игрека вцепились в ее плечо, она с недоумением сбросила одеревеневшую руку. — Ты боишься, что у меня на самом деле между ног кинжал? — расхохотался Долговязый, испытывая желание выпустить гудящий от напряжения фаллос на свободу. — Я ничего не боюсь… — Ирина смотрела сквозь охваченного любовной горячкой парня. Где витали его отлетевшие сны? Не в том ли пространстве, населенном невидимками, что доступно лишь зоркому глазу пограничника? «Я уделал бы ее до смерти!» — Игрек живо вообразил сон, привидевшийся маленькой балерине. И желание его стало нестерпимым. «Пускай бабка совокупляется со своими кабанами! Она нам не помеха!» — от беззащитности крохи Игрек совсем одурел. Истомившийся в неволе зверь был выпущен на свободу в прорезь штанов. — Ты видишь, что меня нечего бояться! Красномордая зверюга не испугала Ирину. Она была погружена в воспоминания о причудах дремлющего сознания необузданного хулигана. |