Онлайн книга «Игрек Первый. Американский дедушка»
|
— Где им! — вздохнул Серафим Терентьевич, Подрулил к дому с надписью «Вторсырье». — Здесь была ресторация Кварикашвили. А здесь… — комок застрял в горле, мешая дедушке говорить. — Поблизости была наша дача. — Мне тоже дали участок, — брякнул Гоша глупость, лишь бы не разреветься. Но Серафим Терентьевич его не слышал. В молчании подъехали к кладбищу. — Егор! На этом кладбище покоятся наши предки! Гоголев ожидал, что торжественная высокопарность в голосе американца сейчас взорвется раскатами хохота, но тот был серьезен. И печален. — Никогда не думал, что у меня были предки, кроме тебя! — виновато признался Гоша. — по-твоему, я та самая обезьяна, от которой ты произошел? Родственники протиснулись между массивными могильными оградами. С лица американца не сходило выражение растерянности. — Почему такие ограды? Амбарные замки! — Такой обычай. — Разве у вас воруют покойников? — Серафим Терентьевич осмотрелся. — Где-то здесь! На самом обрыве березка должна быть! Матушка посадила! Внизу блеснула река. — Вот она! — Американец остановился перед неухоженной безымянной могилой. Едва заметный холмик. От березы остался почерневший пенек. Серафим Терентьевич покачнулся, глотнул воздух. — Здесь нам с тобой суждено лежать! — надтреснутый голос старого человека дрогнул. С реки дунул холодный ветер. Гоша зябко поежился. Лежать здесь не хотелось. Если б еще с Зоей… О, как далека была сейчас Зоя Сергеевна от этих вечных проблем! Она чувствовала себя глубоко обманутой. А тот единственный, кого несчастная женщина сама обманула, с видом побитой собаки был подле нее. Наблюдая за действиями любимой, Денис Ильич возвращался к жизни. Зоя Сергеевна собирала вещи, припасенные к приезду заокеанского родственника. Сняла с граммофона трубу, похожую на гигантское ухо, завернула ее в тряпку. Дагерротипы содрала со стены, забросила в угол. И все молчком — чтобы не разреветься. Но не выдержала. Сочувствие в глазах Дениса ее доконало. — Старый маразматик! Все — туда, а он — оттуда! В знак поддержки Денис Ильич тяжело вздохнул. — У нас жизнь собачья, а он в собачий приют свои миллионы вбухал! — Бывает. — Денис Ильич с опаской дотронулся до Зои Сергеевны, ожидая от этого прикосновения чего угодно: от пощечины до поцелуя. Но Зоя Сергеевна ничего даже не заметила. Из ходиков, повешенных на стену ради американца, выскочила кукушка и громко, издевательски прокуковала. Этого Зоя Сергеевна не вынесла. — Стерва! — она с треском прихлопнула ехидную птичку. Директор кладбища Мешков желчно посмотрел на надоевших посетителей. Из‑за злости с него слетел весь хмель и навалилась привычная тоска. Он остервенело потер блестящую лысину и повторил в какой уж раз: — У нас земли нету! Нету у нас земли! — У вас и земли нету? — снова поразился старик. — Что ж у вас тогда есть? — У нас покойники есть! — Мешков с ненавистью заскрежетал зубами. — Покойников у нас навалом! Что вы все мрете и мрете! — Мы? — молодой клиент ошалело захлопал глазами. Мешков спохватился. Засопел смущенно. Этого говорить Не следовало. Сорвался. — Кто у вас покойник? — Я покойник! — с готовностью откликнулся старик. — Товарищ покойник, у меня земли нет! Жалуйтесь на меня хоть Господу Богу! — Что вы можете нам предложить? — тоненьким, противным голоском выкрикнул молодой. У него сдали нервы. Крематорий! Милости просим! Тут уж старик захрипел: — Я вернулся на Родину, чтоб в русской земле лежать! — американец двинулся на Мешкова, желая его задушить. Правнук угадал его намерение и перехватил старца. — Вы мне уже плешь проели с вашей могилой! — Мешков снова потер лысину. — Сначала помереть надо! — Не бойтесь, я помру, когда могила будет! — пообещал старец. — Помрите, а потом приходите! — Когда могила будет! — упрямо повторил старик. — Могила никогда не будет! У меня нет земли! Не в первый раз собеседники вернулись на круги своя. Тогда молодой сообразил, как достать директора: — У вас нет могилы для участника гражданской войны? Серафим Терентьевич испуганно шепнул правнуку: — Так я ж с другой стороны участник. Хорошо, что Мешков этого не расслышал, потому что последний довод Гоши сразил его наповал. — Участник! Эх, где наша не пропадала! — директор кладбища судорожно подмигнул. А может быть, у него начался нервный тик. В знак особого почтения Мешков сопроводил клиентов к месту будущего захоронения. — Тута! — изрек он, ткнув пальцем в какую-то ложбину, заполненную водой. От возмущения Серафим Терентьевич потерял дар речи. — Я в эту канаву не лягу! — Это тоже русская земля! — нашелся Мешков. — Я хочу лежать со своими предками! — Будущий покойник схватил директора за руку и потащил. Невдалеке на свежей могилке ужинали гробокопатели. Ветер донес обрывки их заунывного пения: «…И никто не узнает, где могилка моя…» — Это фамильная могила Гоголевых! — объявил Серафим Терентьевич. — Это был бесхоз. А теперь она другому отдана… — А меня прикажете на собачьем кладбище хоронить? — Дедушка, у нас нет собачьих кладбищ! — уточнил Гоша. — У вас и человеческих нет! — Серафим Терентьевич с решительным видом лег на могилку. Распластался. — Я отсюда никуда не уйду! — Хуже нет патриотов, чем эмигранты! — сплюнул Мешков. — Помыкались бы с наше… — Директор зашагал прочь. Сразу с двух сторон неотвратимо приближались к нему кучки унылых, затравленных людей. «В клещи берут! И не смоешься от них, хоть в пустую могилу прыгай!» — Нет у меня земли! — по-волчьи оскалившись, заорал Мешков, срывая голос. «Что ж это за жизнь такая, что всем помереть приспичило!» Лежал Серафим Терентьевич на фамильной могиле Гоголевых и взирал на рвущиеся от сильного ветра облака. Он воображал себя уже погребенным и испытывал от этого редкостное душевное успокоение. Слава Создателю, так он будет лежать еще целую вечность! Простая мысль о том, что покоящийся в могиле не видит бегущих по небу облаков, не пришла старому человеку в голову. Гоша мельтешил возле недвижимого деда, пытаясь поднять того с земли и удивляясь невероятной тяжести маленького тела. |