Книга Страсть и судьба, страница 76 – Юджиния Райли

— Это здесь живет Элисса? — спросила Сара.

— Да. Входить, детка.

Все больше удивляясь, Сара поднялась вслед за мадам по серым скрипучим ступенькам. Передняя дверь была приоткрыта; не постучав, мадам жестом пригласила Сару пройти впереди себя.

Сара вошла и осмотрелась. Она стояла в большой уютной комнате с дощатым полом и стенами, обставленной простой грубой мебелью — стол, стулья, кровать, платяной шкаф. Высокие окна располагались по передней и по задней стенам. Комнату продувал свежий ветерок. Жилище выглядело на удивленье удобным.

Знакомая беловолосая женщина сидела в кресле-качалке перед камином. На ней было надето длинное серое платье, и казалось, что женщина появилась из прошлого. Да и все в этом жилище выглядело анахронизмом, даже запах — смесь старого кедра, дровяного дыма и ароматичных шариков.

Сара сделала шаг к женщине и просто рот раскрыла, ибо на коленях у старухи сидел Каспер! Он расположился, как дома, и смотрел на Сару чудесными золотистыми глазами.

Бог мой, подумала она, значит, все это время Каспер был здесь, у этой старухи. В общем, это правильно. Странное чувство охватило Сару — чувство предстоящего открытия. И еще ей показалось, что все это она уже видела.

С отчаянно бьющимся сердцем Сара сделала еще несколько шагов.

Старуха не слышала ее и не заметила ее присутствия. Она гладила кота, слегка покачивалась в кресле и тихонько напевала «Дивное милосердие».

Сара глянула на мадам, которая жестом предложила ей подойти еще ближе. Она подошла — и у нее перехватило дыхание, ибо над креслом Элиссы, на стене у камина, висела маленькая деревянная полка.

А на полке стояли три подарочные коробки. Три дара. Саре показалось, что время повисло в воздухе, пока она смотрела, как загипнотизированная, на эти коробочки. В голове у нее звучали слова из сна, тревожные и неотвязные: ЭЛИССА… ТРИ ДАРА… ЭЛИССА — ВОТ ОТВЕТ.

Вдруг Сара пошатнулась, мадам поспешила к ней и схватила ее за руку.

— Вы садиться, мисс Сара, — строго сказала она.

Как сомнамбула, Сара позволила негритянке подвести себя к стулу рядом с креслом Элиссы. Мадам пошла к столу и налила в стакан воды из стеклянного кувшина. Подав стакан Саре, она терпеливо ждала, пока та выпьет воду. И только тогда обратилась к старухе:

— Мисс Элисса, у вас гости, — сказала она очень громко.

Наконец, старуха посмотрела на Сару, и на мгновение Саре показалось, что в ее темных глазах мелькнуло что-то вроде узнавания. Может быть, Элисса вспомнила, что видела меня у болота, подумала она.

— Здравствуйте, — сказала, наконец, Элисса дребезжащим голосом.

— Здравствуйте, — отозвалась Сара с улыбкой. Она смотрела на морщинистое, но все же привлекательное лицо старухи, на ее полные мудрости темно-карие глаза. — Как вы сегодня себя чувствуете?

Старуха не отвечала. Она опустила глаза и опять стала гладить кота и напевать псалом.

Сара смущенно повернулась к мадам. Та подошла к ней и взяла стакан у нее из рук.

— Мисс Элисса, она немного медленно думать эти дни, — объяснила она. — Вы просто задавать вопросы, детка, не торопясь и терпеливо. Ладно?

— Хорошо.

— Вот и отлично. Я ждать на крыльце. Вы толковать с мисс Элиссой.

Сара кивнула, глядя, как мадам ставит на стол пустой стакан и уходит. Затем повернулась к Элиссе, сидевшей с отрешенным видом, погруженной в свой мир, напевающей и поглаживающей Каспера. С чего же начать? О чём спросить у этой женщины? Она понятия не имеет, что ей нужно узнать от Элиссы.

Она опять посмотрела на подарки, стоящие на полке. Коробочки были завернуты в пожелтевшую от времени бумагу, каждая была перевязана ленточкой — розовой, желтой, синей. Почему-то Сара была уверена, что это — именно те три дара, которые так долго преследовали ее во сне. Но что они означают?

Повернувшись к старухе, Сара с удивлением увидела, что та смотрит на нее.

— Вам нравятся эти подарки? — спросила Элисса.

— Да, очень, — с жаром кивнула Сара, — но они, кажется, очень старые?

— Моя мать подарила их мне, — сказала Элисса.

— Ваша мать? — переспросила Сара, чувствуя, как по спине у нее пробежал холодок.

— Да. Перед тем, как умерла.

Теперь кожа у Сары просто горела.

— Когда это было?

Элисса не дала прямого ответа. Вместо этого она покачалась в кресле и пробормотала.

— Моя мать знала, что умирает. Она дала мне ящик, полный подарков. Чтобы когда ее не станет, я каждый год в своей день рождения открывала одну коробочку.

— Какая славная мысль! — воскликнула Сара, растрогавшись.

— Она была хорошая женщина, моя мать, — продолжала Элисса.

— Я в этом уверена. Расскажите еще что-нибудь о ней.

Элисса уставилась в какую-то невидимую точку в пространстве.

— Это было давно.

— Я понимаю, но прошу вас, расскажите, что вы еще помните о ней.

Элисса молча покачивалась в кресле. Потом сказала:

— Она была хорошая и добрая. Она очень меня любила. — И отвернулась к стене, добавив: — Она дала мне эти подарки.

Сара вздохнула, поняв, что женщина очень устала, смущена и что извлечь из нее что-нибудь конкретное крайне трудно. Она опять посмотрела на коробочки.

— А вы не знаете, что означают эти подарки?

Элисса, суду по всему, не услышала.

— Только эти три остались, — пробормотала она. — Один я открою завтра.

Сара посветлела.

— Правда! Завтра ваш день рождения, да?

— Мне будет девяносто шесть лет, — сказала Элисса.

Вдруг Сару бросило в дрожь. Если она родит ребенка в прошлом, в 1872 году, эта женщина может оказаться ее дочерью, ее девяностошестилетней дочерью! Сара внимательно всмотрелась в лицо Элиссы. Та была так стара, так сморщена, что обнаружить какое-либо семейное сходство было невозможно. И только глаза… Боже правый, как же она не заметила, что у нее глаза Дэмьена? Темно-карие, живые?

— Как звали вашу матушку? — спросила она. Сердце билось у нее где-то в горле.

Элисса смотрела на Сару. Та подалась к ней и повторила без всякой надежды хриплым голосом:

— Умоляю вас, скажите, как звали вашу матушку?

— Фонтэн, — пробормотала та, — я — Элисса Фонтэн.

— О Боже!

И пока Сара приходила в себя, старуха спросила:

— А хотите увидеть ее могилу?

В благоговейном молчании маленькая группа женщин шла по лесу. Мадам и Сара поддерживали Элиссу под руки, а та с трудом передвигала слабые непослушные ноги.