Онлайн книга «Алый ангел»
|
Несколько часов спустя, когда Фокс и Шеридан вставали из-за обитого зеленым сукном стола в клубе «Уайт», укладывая в карманы двадцать тысяч фунтов, выигранные у герцога Портландского, мистер Фокс, все еще под впечатлением от сцены в столовой мистера Питта, с горечью жаловался Шеридану, что в кои-то веки и лису смогли перехитрить. [11] – Мне надоел этот каламбур и все его вариации, – возразил Шеридан. Мужчины нашли тихий уголок в одном из читальных залом и заказали каждый по бутылке бургундского вина. – Я чувствую себя обманутым, – угрюмо промолвил Фокс, пытаясь поместить свое тучное тело на чересчур изящном стуле. – Ты всегда чувствуешь себя обманутым, – вполне резонно отметил Шеридан. – Давай смотреть правде в глаза Чарльз. Нас не допускают к власти потому, что в свое время мы нажили могущественных врагов. Но разве нам не нравилось это делать? – Да, но этот-то совсем еще щенок. – О ком мы говорим? – прямо спросил Шеридан. – О Дайсоне. – А, ты опять за старое, да? Верно, он еще щенок, но умный щенок. Ты думал, он попытается загнать тебя своими аргументами в угол. А он знал, что не сможет тебя переспорить. Немного успокоившись, Фокс спросил: – Думаешь? – Конечно. Но он все равно одержал над тобой верх. Что ж, Дайсон понимает, что Наполеон Бонапарт – полная противоположность всего, за что ты всегда боролся. – Удивительно, что Дайсон смог это понять, ты не находишь? – спросил Фокс. Он невольно начал уважать герцога. – Мало кто на это способен. Боже мой, Шерри, эта поездка в Париж буквально открыла мне глаза! Они все там позабыли принципы, за которые боролся народ во время революции и, благодаря которым, революция победила. Такое жуткое кровопролитие… и ради чего? Веришь ли, этот истеричный мегаломан, «первый консул», как он сейчас себя называет, действительно думает, что я буду помогать ему в Англии. – Почему бы и нет? Все так думают. – Но ведь Наполеон – антиреспубликанец. Он предал все принципы революции! – Да, и поэтому мы, радикалы виги, будем сражаться с ним, если придется. – В то время как консерваторы тори будут противостоять Наполеону, поскольку он представляет собой угрозу устоявшемуся порядку. – Странно, не правда ли? Лэнсинг был прав. Как он сказал? «Политики вступают порой в удивительные союзы»? – Что-то вроде этого. Некоторое время мужчины не спеша попивали вино, погрузившись каждый в свои мысли. Вдруг Шеридан тихо засмеялся. – Что такое? – спросил Фокс. – Дайсон-то сообразительный малый. Слышал, что он сказал? – По поводу чего? – Он сказал, что все мы в душе либералы, хоть и находимся по разные стороны баррикад. Фокс простонал. – Ты не согласен? – спросил Шеридан. – Нет, я не согласен. Кто может сказать, кто такой Дайсон и что он из себя представляет? Этот человек – тайна за семью печатями. Да, он знает, когда и что сказать, это уж точно. Но я бы поставил последний грош на то, что он не либерал. Я думаю, он страстно ненавидит нас, но никогда себя не выдает. Вошел лакей в ливрее, и приятели сидели в тишине, пока он убирал старые газеты, пустые бутылки и стаканы. Как только лакей покинул комнату, Фокс и Шеридан возобновили разговор. – Кто такой этот Маскарон? – спросил Шеридан. Это имя Фокс упомянул вскользь во время ужина у мистера Питта. – Преданный сторонник Бонапарта. Ты разве не слышал, как я рассказывал Питту, что первый консул дал ему пост в Адмиралтействе, или как они его там называют? Морское министерство? – Да. – Какого он происхождения? Фокс позволил себе едва заметную улыбку. – В эти смутные для Франции времена, Шерри, никого особо не интересует происхождение. – Гм-м. Так вот, Дайсон и Лэнсинг знают его или знают о нем. – На самом деле? – заинтересованно спросил Фокс. – Когда ты упомянул о нем, Лэнсинг так посмотрел на Дайсона! Фокс усмехнулся. – Под твоей сонной личиной скрывается проницательнейший наблюдатель, не так ли, старина? – Я обнаружил, что открыто наблюдать за людьми – абсолютно пустая затея, – согласился Шеридан. – Твоя преданность искусству достойна всяческих похвал. – Равно как и твоя преданность долгу. Что возвращает нас к неприятному разговору о Бонапарте. Что ты собираешься делать, Чарльз? Мистер Фокс помолчал несколько минут, прежде чем, наконец, ответить: – Его нужно остановить. У меня нет никаких сомнений в том, что он хочет захватить Англию. И я не сомневаюсь в правоте Дайсона. Бонапарт использует мир для строительства армады, которую направит на завоевание Англии. По крайней мере, такую информацию я получил из своих источников. Если мы сейчас позволим Бонапарту развернуться, его уже ничто не остановит. – Из своих источников? – заинтересованно спросил Шеридан. Фокс улыбнулся, и Шеридан поднял брови. – Уж не хочешь ли ты сказать, Чарльз, что ты все еще переписываешься с Талейраном? – А что, если это так? – Но он же ярый сторонник Бонапарта! – Он ярый сторонник Франции, – возразил Фокс. – Понятно, – прошептал Шеридан. – В любом случае ты не сможешь заручиться поддержкой партии, если Англия объявит войну Франции. Ты ведь столько лет проповедуешь мир! – Мир с революционерами, а не с такими, как Бонапарт, – терпеливо объяснил Фокс. – Да, но смогут ли наши понять все именно так? – Думаю, да, Шерри. Если нам удастся загнать Францию в угол и представить все так, будто она вынуждает нас объявить войну. – Вряд ли первый консул настолько глуп. – Тщеславие часто затмевает здравый смысл. А тщеславие Бонапарта не знает границ. А не отправиться ли нам в «Брукс»? Эта внезапная смена темы, видимо, сбила литератора с толку. – В какой Руке? – спросил он. – «Брукс», – поправил друга мистер Фокс. – Вечер только начинается. – А, хочешь спустить все, что выиграл? Если не возражаешь, Чарльз, я отправлюсь на Кавендиш-сквер. Я обещал Хэрри, что загляну к ней на вечеринку. – Chacun a son gout, [12] – мягко сказал Фокс. – Да, – согласился Шеридан, – у каждого свои слабости. |