Книга Влюбиться в дьявола, страница 41 – Элизабет Хойт

— Когда же, наконец, появится врач? — нетерпеливо пытался выяснить Рено.

Беатриса лежала тихо, она по-прежнему не приходила в сознание.

— Разведите огонь, и поживее, — велел он горничной.

— Хорошо, милорд. — Она торопливо подошла к камину и стала сыпать свежую порцию угля на тлеющие угли.

— Как тебя зовут?

— Квик, милорд.

— Как долго ты служишь здесь? — Рено сам не знал, зачем спрашивает. В его голове вертелся целый вихрь мыслей, вызванных раной Беатрисы. Насколько рана опасна для жизни? Сколько она потеряла крови? И где врач?

— Восемь лет, милорд. Я прислуживала госпоже еще до ее переезда в Лондон.

— А-а, долго. Это хорошо, — рассеянно ответил он. Рено дотронулся до щеки Беатрисы, она была теплой. Хороший симптом.

— Да, милорд, — отозвалась горничная. — Она очень добрая и ласковая госпожа.

Двери распахнулись, и в комнату зашли несколько слуг. Они несли чистые простыни и горячую воду. Среди них Рено узнал Генри, который с серьезным и озабоченным видом смотрел на Беатрису.

— За врачом послали? — взволнованно спросил Рено.

— Так точно, милорд, — ответил Генри. — Сразу, как только вы приехали. Лорд Бланшар дожидается врача внизу.

Вместо старого, насквозь промокшего от крови тампона Рено наложил новый — чистый и сухой. Рана уже меньше кровоточила, что радовало его. Он закрыл глаза. Если бы вера по-прежнему жила в его сердце, он, наверное, упал бы на колени и начал горячо молиться.

Тут до его слуха донесся какой-то шум на лестнице, который постепенно начал приближаться. В комнату вошли Сент-Обен и высокий худой человек в сером старом парике, долгожданный врач. Он бросил все понимающий, полный сострадания взгляд на раненую Беатрису и обратился к Рено:

— Как она?

— Она все еще без сознания, — ответил Рено, — хотя кровотечение почти прекратилось.

— Хорошо, хорошо. Мне говорили, рана колотая? Можно взглянуть? — Врач подошел к постели.

Рено отбросил тампон, врач одобрительно пробормотал себе под нос:

— Отлично, все отлично. Всего несколько дюймов и не очень глубокая. Пока она спит, мы как раз успеем зашить рану. Принесите воды.

Последние слова относились к Генри, который сразу же подал таз с водой. Рено отодвинулся в сторону, чтобы не мешать врачу. Врач промыл рану и вытер кровь.

— Понятно. Нужно зашивать. — Он вынул приготовленную иглу с ниткой из своей сумки. — Вы не можете подержать края раны вместе? — спросил он горничную, но та побледнела от испуга.

— Позвольте мне. Тут нет ничего страшного, — предложил Рено и нежно сдвинул края пореза.

— Отлично, отлично, — прошептал врач и проткнул иглой кожу Беатрисы, которая тут же застонала.

Рено поморщился, словно рану зашивали ему, а не девушке.

— Нельзя ли побыстрее? — поторопил врача Рено.

— Поспешишь — людей насмешишь, — резонно заметил он, медленно и аккуратно накладывая второй стежок.

— О Боже! — взволнованно прошептал Сент-Обен. Рено мельком взглянул на своего недруга, но с симпатией — тот явно волновался за жизнь своей племянницы. Быстро опустив глаза вниз, Рено понял, что конец операции уже близок.

— Зачем здесь столько народу? Всем выйти отсюда, кроме графа и Квик.

Послышался легкий топот уходящих слуг.

— Последний стежок, и все готово, — негромко заметил врач.

— Подержи ее за плечи, — сказал горничной Рено. — Только крепко, чтобы она не дернулась и не навредила себе.

— Слушаюсь, милорд, — ответила Квик и торопливо подошла к изголовью кровати. Врач, не торопясь, ловко завязал нитку и обрезал ее.

— Вот и все.

— Слава Богу, — буркнул Рено, недовольный его медлительностью.

— Сейчас наложим повязку, — бодро сказал врач, — и будем надеяться, что все обойдется.

Рено кивнул и выпрямился, продолжая внимательно следить за действиями врача. Перевязав Беатрису, он достал из сумки пузырек с лекарством и, передав его Рено, подробно объяснил, как его принимать, когда раненая проснется. Затем врач исчез так же внезапно, как и появился. Сент-Обен пошел провожать его, и в спальне, кроме Рено, осталась одна Квик.

— Давай оботрем ее и уложим поудобнее, — сказал он. Горничная засуетилась. Налив чистой воды в таз, она промыла все вокруг раны, в то время как Рено потер вспотевшее лицо Беатрисы и вынул шпильки из ее волос, которые сразу рассыпались тугими кольцами по подушке. Его удручало то, что она по-прежнему была без сознания, хотя, судя по всему, сильных болей она не испытывала.

— Госпожа лежит как обычно, — сказала Квик. — Я останусь здесь, чтобы…

— Нет, — решительно прервал он ее. — Здесь останусь я, а не ты. Оставь нас.

Горничная растерялась, но Рено строго и повелительно взглянул на нее, не проронив ни слова. Она присела с поклоном и вышла из спальни. Рено остался наедине с Беатрисой.

Он вынул свой нож и положил его на столик возле кровати. Затем снял парик и повесил его на спинку кресла. Скинув сапоги, он осторожно лег на кровать рядом с Беатрисой и, нежно обняв, прижался к ней. Ощущение полной беспомощности охватило его. В сложившейся ситуации его сила, мужество и смелость оказались бесполезными, они ничем не могли ей помочь. Теперь все зависело от самой Беатрисы, от ее воли к жизни.

— Очнись, моя дорогая, — ласково и тихо прошептал он. — Очнись, умоляю тебя.

Что-то теплое, очень большое и очень приятное согревало ее бок. Еще не совсем очнувшись, Беатриса слегка приподнялась, чтобы уткнуться носом в большое и теплое, но резкая боль в боку остановила ее.

— Ох! — чуть слышно выдохнула она.

— Не шевелись, — раздался голос. Она повернула голову в ту сторону, откуда доносился голос, и увидела знакомые глаза с густыми ресницами, предмет ее зависти. Она всегда задавала себе мучительный вопрос: «Ну почему такая красота досталась мужчине?»

Но тут она пришла в себя и в полном недоумении уставилась на лорда Хоупа:

— Что вы делаете в моей постели?

— Проявляю о вас заботу.

Голос звучал мягко и ласково, но на лице была написана тревога. Не в силах ни приподняться, ни встать, она безучастно смотрела на него. Он был без парика, и его коротко остриженные волосы местами торчали, а местами гладко прилегали к голове. Ей захотелось дотронуться до них, проверить, колючие ли они, как щетина на его подбородке, или мягкие, как его голос. Вокруг его правого глаза все так же летали три птицы, очень похожие и в то же время чем-то отличающиеся друг от друга.

— А зачем вам надо обо мне заботиться? — прошептала она.

— Вас ранили, причем из-за меня.