Книга Влюбиться в дьявола, страница 43 – Элизабет Хойт

— Конечно. Но вы не вращались в свете несколько лет и могли забыть кое-какие светские условности, а я мог бы вам их напомнить.

Рено, окончательно выведенный из себя, ехидно бросил:

— Боже, от кого я это слышу? От человека, которого я спас от разгневанной шлюхи, когда ему было всего семнадцать.

— Боже, что-то я не припоминаю.

— Зато я отлично все помню, — рассердился Рено. — Ее сутенером был здоровенный боксер.

— Ах да. Она запросила тройную оплату. Разумеется, я отказался, и тут появился ее сутенер. Но какое это имеет отношение к любовному искусству? Помнится, я в семнадцать лет мог вам показать парочку постельных трюков…

— Джаспер, прекратите, — пригрозил Рено.

Вейл спрятал улыбку за поднятым бокалом, затем, опустив его, сказал, но уже совершенно серьезно:

— Как выглядели наемные убийцы?

— Трое каких-то бродяг. — Рено тоже устроился в кресле. — Похоже, не очень искусных в таких грязных делах. Их возглавлял громила с бельмом на глазу.

— Неужели? — Вейл с усталым видом откинулся на спинку кресла и уставился в потолок. — А не заметили ли вы у него каких-нибудь других интересных примет, по которым его можно было бы опознать?

— Высокий, ловкий, умеет обращаться с ножом, — перечислил Рено. — Боюсь, это все, что, я могу вспомнить.

— Цвет волос?

— Шатен.

— Ага. — Вейл помолчал, о чем-то размышляя. — Думаю, пора отправить еще одно послание Манро, срочное. С ним необходимо встретиться, и поскорее.

Рено нахмурился:

— Вы полагаете, что покушение на мою жизнь связано с событиями семилетней давности?

— Угу.

— Но почему?

— Сами посудите. — Вейл выпрямился в кресле, в его напряженной позе не осталось ни следа от былой лени и вялости. В его глазах читалась живая мысль. — Я думал, что розыск предателя зашел в тупик… Но вот вы возвращаетесь на родину, и на вас за неделю совершается два покушения. Не многовато ли?

— Я рад, что у вас проснулось чувство юмора, — не без иронии буркнул Рено.

Вейл пропустил мимо ушей сарказм, скрытый в словах друга.

— Я все больше убеждаюсь в том, что именно вы обладаете какими-то сведениями, которые могут вывести на чистую воду предателя. Он чувствует нависшую над ним угрозу и принимает меры к тому, чтобы обезопасить себя.

— Значит, вы полностью отвергаете мысль, что здесь замешан Сент-Обен? — Рено уже сам пришел к такому выводу, но ему хотелось услышать подтверждение от другого человека.

— Бланшар — напыщенный осел, но у него все-таки хватает ума не покушаться на вашу жизнь. Мне известно, что вы недолюбливаете его, но, несмотря на все его недостатки, у него не такая подлая душа, чтобы нанимать убийц.

Рено задумался:

— Итак, вы…

— Кроме того, зачем Бланшару убивать вас, если вы сами лезете на рожон и, о вас по городу ходят самые нелепые слухи?

Рено закусил губу, слова Вейла кольнули его в самое больное место.

— Не обижайтесь, — примирительно сказал Вейл. — Но сами посудите, к чему привели ваши странные до нелепости поступки на балу у вашей тетушки. Они еще больше повлияли на вашу и без того небезупречную репутацию.

— Давайте вернемся к Бланшару.

Вейл замахал рукой, показывая, что не надо ему мешать высказаться до конца:

— Дело не в Бланшаре. Мы незаметно для самих себя подобрались очень близко к предателю. Впрочем, это всего лишь мое предположение, основанное на странных покушениях на вашу жизнь. Надо доставить сюда Манро. Думаю, втроем мы сумеем обнаружить недостающее звено в наших рассуждениях и найти предателя.

— Отлично, — отозвался Рено. — Значит, надо послать гонца, он доставит наше письмо быстрее, чем почта. Может, вы желаете сами поехать?

— Нет, пошлем специального человека. — Вейл вскочил с кресла и подошел к бюро, где лежали письменные принадлежности. — Так вышло, что мне никак нельзя покидать Лондон сейчас.

Рено взглянул на друга и удивился — Вейл покраснел как маков цвет.

— Моя жена ожидает в скором времени появления на свет шестого виконта Вейла, — смущенно пробормотал он. — Или, возможно, благородной леди. Мне вообще-то все равно, кто родится. Главное, чтобы ребенок родился здоровым и не слишком походил на своего отца.

Рено улыбнулся:

— Мои поздравления!

— Спасибо. — Вейл кашлянул. — Жена немного нервничает, поэтому мы пока все держим в тайне. Вы меня понимаете?

— Конечно. — Рено сразу стал серьезным. Мелисанда выглядела превосходно, но всякое может случиться во время беременности.

— А тем временем, — оправившись от смущения, воскликнул Вейл, — до приезда Манро можно будет разузнать кое-что насчет совершенных на вас покушений! Лондон — громадный город, но, думаю, в нем не так много наемных убийц с бельмом на глазу.

— Благодарю тебя, — сказал растроганный Рено. Впервые за долгие годы он почувствовал рядом с собой плечо друга.

Теперь у него оставалась только одна забота — оберегать Беатрису.

* * *

— Расскажите мне что-нибудь, — попросила Беатриса, усаживаясь в постели. Она уже четвертый день соблюдала постельный режим, и он ей изрядно поднадоел. На ней было удобное широкое дневное платье, но все равно ей не разрешалось вставать с постели.

— Что рассказать? — машинально спросил Рено. Он сидел в кресле подле кровати якобы для того, чтобы развлекать ее, хотя на самом деле увлеченно читал какие-то бумаги, по-видимому, от своих адвокатов, которые вынул из кармана.

— Например, вы могли бы поделиться своими впечатлениями… — задумчиво протянула Беатриса, — относительно своего первого любовного опыта.

В воздухе повисла пауза. Она поняла, что смысл ее слов еще не дошел до его сознания, как вдруг он вскинул голову, и глаза его сверкнули; теперь она знала, что он все расслышал и понял.

— Вы еще не совсем поправились, поэтому поговорим об этом чуть позже.

— Какая досада! — с притворной застенчивостью заметила она.

Он кашлянул.

— Может, вам рассказать что-нибудь другое? Более забавное?

— Что именно? Он пожал плечами:

— Не знаю. Может быть, вас интересуют особенности армейской службы? Или то, чем мы с Вейлом занимались в учебной комнате?

Она отрицательно замотала головой:

— Возможно, позже я с удовольствием послушаю эти рассказы, но сейчас мне хотелось бы услышать продолжение истории вашей жизни у индейцев.

Сдвинув брови, он уставился в бумаги:

— Я уже говорил вам, что индейцы взяли меня в плен и сделали рабом. Больше об этом нечего говорить.