Онлайн книга «Свечка. Том 2»
|
Все это Евгений Алексеевич рассказывал с улыбкой, а то, как со справкой об освобождении пробирался по стране с большой завернутой в газету иконой под мышкой и как каждый постовой считал своим долгом его остановить и потребовать объяснения, что это за предмет культа, откуда он и почему, – со смехом. «Хотя некоторые крестились», – прибавил вдруг он. Впрочем, какого-то особого религиозного отношения к Семистрельной в золоторотовской семье я не заметил, как мне показалось, ее почитали больше как семейную реликвию, разве что Кира была убеждена, что икона чудотворная и обязательно одарит ее мужем, красивым, богатым, «пусть и не молодым»… – Сомнительные чудеса питают сомнительную веру, а природа и семья – чудеса несомненные, – сказал однажды Золоторотов. – Рыжики? – спросил я, имея в виду природу. Золоторотов понял меня и засмеялся. – И рыжики в том числе. Про семью Куставиновых я говорить не стал: и для меня та семья – несомненное чудо. А кстати, рыжиков вокруг «Маяка» – море! О своей матери он рассказывал сдержанно, с интонацией вины в голосе, с трудом удерживая лицо… В той золоторотовской папке, помимо «Собак и кошек…», письма Геры из Израиля и других бумаг, лежало довольно странное приглашение на свадьбу – первая полученная им в заключении корреспонденция. На длинной раскрывающейся открытке с двумя целующимися голубками было написано замысловатым типографским шрифтом: Приглашение на бракосочетание Пою тебя, бог Гименей! Ты соединяешь невесту с женихом. Ты любовь благословляешь — Бог новобрачных. Бог Гименей, бог Гименей! Многоуважаемый Евгений Алексеевич! Имеем честь сообщить вам о бракосочетании Петра Аркадьевича Черняева-Бастардова и Анны Андреевны Твёрдохлебовой, имеющее место быть пятого апреля сего, двухтысячного года от Рождества Христова в Центральном дворце бракосочетаний (бывш. Грибоедовский) города-героя Москвы в десять часов поутру с шампанским и поздравлениями, с последующим их отбытием в Крым для проведения медового месяца в родовом имении жениха в знаменитом своими виноградниками селении Бастардо. Подарки и денежные подношения благосклонно принимаются. Неявка по уважительным причинам принимается к сведению. Жених Невеста Свадьба то ли с жуликом, то ли с сумасшедшим с дворянско-подзаборной фамилией Черняев-Бастардов, к счастью, не состоялась, тут, как говорится, помогло несчастье – мама скоропостижно скончалась. Рассказав об этом, мой собеседник надолго замолчал. А об отце Евгений Алексеевич говорил радуясь и смеясь. Отец не верил в свою смерть, похоже и Золоторотов не верил в принесенное из далекой мордовской зоны об этом известие, да мне самому иногда начинало казаться, что веселый старик с лысым черепом, крепкими челюстями и могучими руками появится однажды в «Маяке» и воскликнет сипло и басовито: «Ох и ловко!». О зоне, где провел три с половиной года (вместе с предварительным заключением получилось четыре), Евгений Алексеевич рассказывал сдержанно и просто, и при этом глаза светились счастливым светом. Слушая его рассказы об обиженных, я не раз смеялся… Кстати, внешней причиной того, что они там, в «Ветерке» уверовали, был ветер, точнее – тяга в печи кузницы, куда герой моего романа сунул трижды переписанный «Левит», когда внезапно на промке начался шмон. Тяга подняла рукопись в воздух, а ветер разнес их над зоной и опустил на головы опущенных. А у собачки была ложная беременность, у них это часто бывает. Ну и главное, хотя непонятно, что во всей этой истории считать главным… – Основное состояние там – одиночество, нервное, напряженное одиночество: все время среди людей и все время один… Золоторотов произнес эти слова тихо и доверительно, вздохнул и продолжил, говоря так, как будто говорил их не раз: – Жизнь на зоне уныла и однообразна, души пустеют и скукоживаются, причем не только у заключенных и охранников, но и у тех, кто остался на воле. Это, знаете, как со смертью, с насильственной смертью – убивают не одного, но всех, кто знал убитого и любил, пусть не до смерти, но тоже убивают – мать убитого, любимую убитого, детей убитого… Я слушал Золоторотова, смотрел на него, как бы сливаясь с ним – то, что происходило там с ним, происходило здесь со мной, и, кажется, в тот момент, он превратился в ты… …Однажды ты почувствовал на себе чей-то взгляд. Там каждый взгляд, каждое намеренное движение, брошенное невзначай в чей-то адрес слово имеет свой подтекст. Зэки не смотрят друг на дружку с тем, чтоб и на них никто не смотрел, – если ты посмотрел на кого-то, значит тебе от него что-то нужно. Но может ли он дать то, в чем нуждаешься, да и захочет ли? И еще надо помнить, что только прося кого-то о чем-то, уже становишься его должником. Если просьба – рубль, то взгляд – десять копеек, а на зоне это тоже деньги. А он смотрел… Не в открытую, нет, но – посматривал, поглядывал, наблюдал. С интересом, удивлением и неприятной такой усмешечкой, когда лежал на шконке у окна с книжкой. – Что? Что он читал? – Детективы. – Детективы? Где он их брал? – В библиотеке… …Странное зрелище представляла из себя ветерковская библиотека. Это была большая квадратная комната, от пола до потолка заставленная стеллажами, на которых пестрели яркими обложками тысячи дешевых детективов новейшего времени. Александра Маринина и Дарья Донцова выделялись там особо и стояли отдельно, как выделялись и стояли отдельно в советских библиотеках классики марксизма. Однажды там оказавшись и увидев картину, напоминавшую полки советского гастронома, заполненные трехлитровыми банками березового сока и консервами «Завтрак туриста» – вроде еда и питье, но ни есть, ни пить нельзя, больше ты туда не заходил. Хотя вряд ли в «Ветерке» так уж любили детективы, там вообще не очень любили читать. А он читал по детективу в день. Лежал и читал. – А он разве не работал? – Нет. – Разве такое возможно? – Возможно. Или деньги его работали, или начальство приказало. Потом, у нас же были инвалиды, больные… Вообще, про него разное говорили… – Например? – Например, что он работает на органы и что его отсидка у нас, небольшая кстати, это то ли отмазка от гораздо более серьезного обвинения, то ли выполнение какого-то секретного задания. – Секретное задание в вашем отряде? |