Книга Такси!, страница 25 – Анна Дэвис

— Господи, Кэт, смерти моей хочешь? — Стеф, а где мой поцелуй? А где мое «Как твоя поездка в Шотландию?» и «Как же я соскучился»?

Лицо у него расслабилось, снова появились ямочки, засияла улыбка — тускло-красное освещение придавало ей нечто дьявольское.

— Кэт, как же я соскучился! Как твоя поездка в Шотландию? — вопросил Стеф с наигранным надрывом и слегка шлепнул меня по заду. Я в отместку взъерошила ему волосы и придвинула к себе стул.

— Чао, Кэт, — лениво протянул Джимми, и я кивнула ему.

Наступила неловкая пауза; они переглянулись. Я сообразила, что прервала какой-то разговор. Рядом возник официант, забрал посуду из-под карри и смахнул со стола просыпавшийся рис. Потом вручил мне меню. Пока я заказывала ягнятину с рисом и «Хайнекен», Стеф и Джимми превратились из застигнутых врасплох заговорщиков в нормальных собеседников.

— Стеф, покажи ей эту штуковину, — предложил Джимми.

— Какую? Ах да… — Стеф полез в сумку, извлек оттуда томагоччи, поднес тварь к лицу и четко проговорил: — Я люблю тебя.

Уродец тотчас захлопал глазами, запищал и забулькал.

— Говорит, что хочет меня поцеловать, — пояснил Стеф.

— Да ладно тебе.

— Нет, серьезно. — Джимми достал сигарету. — Они учат слова. С ними разговаривать можно.

— Не выношу такие вещи.

— Терпение, — назидательно произнес Стеф и поставил все еще кудахчущего томагоччи на стол. Потом вынул из сумки еще одну игрушку и водрузил ее напротив первой.

— Стеф…

— Ш-ш! Слушай. — Стеф поднес палец к губам. Томагоччи номер один изложил томагоччи номер два свои планы относительно поцелуя. Томагоччи номер два что-то булькнул в ответ.

— Говорит, что она его любит, — перевел Стеф.

Первый томагоччи забормотал снова.

— Они разговаривают друг с другом. Разве не прелесть? — Стеф стиснул мою руку. — Кэт, а что у тебя с глазом?

— Это такая же прелесть, как если бы друг на друга бибикали два будильника.

Официант принес мой «Хайнекен», и я отпила большой глоток.

— Что с глазом, Кэт?

— Разногласия с шотландской барменшей, — буркнула я.

Стеф расхохотался:

— Ну ты даешь! — И кивком указал на меня Джимми: — Какова?

Затрезвонил телефон. Сначала я решила, что это один из моих, но мои не наигрывают песенки! Ненавижу мелодии на мобилах. Это не лучше, чем музыкальные дверные звонки или музыкальные лифты. Мгновенная ушная лоботомия. Я сморщилась от отвращения, когда Джимми достал свою «Моторолу».

— Да? — Бессмысленное выражение исчезло с его лица, он весь засветился. — Да, так чего там, браток? Да? Завтра? Во сколько?

Я заметила, как напрягся Стеф. Томагоччи махали друг на друга кургузыми крылышками и хлопали ресницами.

— Конечно. Ага. До скорого. — Закончив разговор, Джимми запихнул «Моторолу» обратно в карман. Что-то мне здесь не нравилось.

— Завтра? — переспросил Стеф.

— Ага. Полпервого, — отозвался Джимми.

— Ах черт. Полпервого меня не будет. Ты почему не дал мне самому с ним поговорить?

Джимми отмахнулся:

— Остынь. Я-то буду. Уж как-нибудь справлюсь.

Стеф кивнул и глотнул пива.

С чем справишься? — подмывало меня спросить. Но не учинять же Джимми допрос прямо здесь.

Прибыла моя ягнятина. Ну, допустим, это был цыпленок, но делать мне больше нечего, кроме как жаловаться.

Томагоччи, похоже, готовились к случке.

— Вы уже сплавили остальных? — спросила я.

— Не-а, — сказал Джимми. — Беда в том, что это старая модель. Их уже никто не хочет. Всем подавай новеньких — Тинни, Динни или как их там.

— Нас накололи, — добавил Стеф.

— В самом деле? Какая неожиданность. — Я так и не смогла сдержать сарказм.

А томагоччи тем временем совсем разошлись.

— Вот, пожалуйста, — вздохнул Стеф. — Это бывает, если оставить их без присмотра. Они съезжают с катушек.

Когда я впервые увидела Стефа, он удирал по Саут-Банк от двух амбалов, каждый из которых был крупнее его по крайней мере вдвое. Я как раз остановилась посмотреть, не спустило ли левое колесо. Поднимаю голову и вижу худенькую фигурку, размахивающую руками будто цепами. Парень с перевернутым лицом и безумными глазами несся на меня и вопил:

— Они хотят меня убить! Они меня убьют!

Я не сразу увидела преследователей. Было воскресенье, и на открытой сцене у Королевского фестивального зала играл оркестр. Вокруг болталась уйма народу. Но потом я заметила двух мордоворотов, ломившихся сквозь толпу, увидела выражение их поросячьих глазок, услышала, как громыхают ботинки по ступенькам, по тротуару…

Блондинчик притормозил возле меня, согнулся пополам в приступе кашля. Похоже было, что его вот-вот вывернет наизнанку.

— Пожалуйста… — И это все, что он сумел выговорить.

Я распахнула дверцу кеба:

— Залезай.

Дурачок хохотал и показывал амбалам средний палец, когда мы рванули с места.

— Куда? — спросила я, отъехав достаточно далеко.

— Мэйд-Вейл.

Всю дорогу Блондинчик названивал по мобильнику. Я пыталась подслушивать, но так и не уловила ничего вразумительного в потоке шуточек. Так и тянуло спросить, зачем эти мордовороты за ним гонялись, но парень с головой ушел в свою болтовню.

Наконец он сказал, чтобы я пару раз повернула направо, а потом налево, — и мы затормозили у элегантного дома двадцатых годов. Я взглянула на счетчик:

— Десять шестьдесят.

Панику на лице Блондинчика я заметила сразу и заблокировала дверь за секунду до того, как он схватился за ручку. Надо было сообразить, что это кидала, но слишком уж меня заинтриговала сама ситуация, да и не хотелось оставлять его на съедение этим гориллам. Днем таких подвохов обычно не бывает — потому и расслабилась. Кидают, как правило, в ночное время.

— Это так ты меня благодаришь за то, что я твою шкуру спасла?

— Извини, это не то, что ты думаешь… Я и не собирался… — У Блондинчика по крайней мере хватило совести смутиться.

Я повернулась к нему:

— Сколько у тебя при себе?

— Ну… — Он пошарил по карманам джинсов, а потом беспомощно улыбнулся, и белокурые пряди упали ему на глаза.

— К банкомату едем или как?

— У меня нет с собой карточки. Она в квартире… Если позволишь мне за ней сходить…

Этот недоносок серьезно думает, что я вчера на свет родилась?