Книга Грешная женщина, страница 48 – Дениза Иган

Губы Уорда изогнулись в легкой улыбке, отразившей все его самые теплые чувства.

Друзья вошли в клуб, сели за столик и, пока ожидали обед, за короткое время прикончили бутылку бренди. В конце концов, молчание нарушил Уорд.

– Ты ведь любил Эмилию.

– Пока не узнал ее хорошенько, – ответил Эдвард, пытаясь изгнать из сердца то нежное, сладкое чувство, потому что мужчина не должен любить женщину, не имеющую ни малейшего представления о пристойности.

– Ты говорил, что она с характером.

– Ну, с характером, а толку? Одним характером сыт не будешь.

Уорд с отвращением поцокал языком.

– Эдвард, ты вел себя безобразно. Я знаю, что она тебя любит.

– Если бы любила, она бы меня слушалась.

– Любовь и послушание редко ходят рука об руку. Разве твоя мать слушается твоего отца?

– Вот и живое доказательство, – ответил Эдвард, невидящим взглядом обводя комнату. Брак его родителей был чистой воды притворством. Два человека без капли привязанности друг к другу, соединившиеся только по финансовым и социальным причинам. Как эта пара смогла произвести на свет двоих детей, в то время как они с Эми не зачали еще и одного?

Принесли обед – бифштекс, горошек и картофельные крокеты. Когда официант отошел, Уорд негромко спросил:

– Ты ее бил, Эдвард?

Вопрос выдернул Эдварда из его страданий. Ударить женщину? Свою жену?

– Нет! – крикнул он, тут же обвел взглядом комнату, проверяя, не слышал ли кто их пикировку, и прошипел: – Джентльмен не бьет женщину!

– Мне это известно.

Эдвард уловил иронию. Проглотив еще несколько кусочков превосходного бифштекса, он ответил:

– Я никогда и не говорил, что одобряю методы Тернера.

Уорд стиснул зубы.

– Говоря по правде, сэр, ты заявил это вполне отчетливо. Насколько я помню, ты сказал, что понимаешь, почему Тернер избивал Морган.

Эдвард наелся, и гнев его несколько утих.

– Она меня разозлила, – угрюмо буркнул он.

– Ты разозлился еще до того, как уехал из Филадельфии. Полагаю, что по дороге ты осыпал грубостями и оскорблениями всех, кто подворачивался под руку.

Эдвард хмуро пожал плечами, сдвинул в сторону горошек, разрезал крокет – и все это время молча подыскивал себе оправдания, однако ни одно из них не выдержало тяжести постыдного поведения. Постепенно его гнев уступил мести жалкому, мрачному чувству вины, которое словно проедало в его желудке дыру.

– Хантингтон! Mon Capitaine! Я так и думал, что застану вас здесь! – раздался веселый голос. Эдвард поднял взгляд и увидел, что к ним подходит Роланд Хатауэй. – Вы что, отреклись от своего третьего?

Напряжение вдруг покинуло Эдварда. Он встал и пожал руку старому другу.

– Ро! Клянусь Богом, как приятно увидеть улыбающееся лицо!

Уорд поднялся и поклонился.

– Что привело тебя в город, Хатауэй? Пока Уорд и Эдвард снова усаживались, Ро подтащил к столу стул, развернул его и сел, облокотившись на спинку.

– Я услышал, что Эдвард здесь. Понятное дело, что он не сможет долго выносить твое общество, Mon Capitaine, если никто не разбавит улыбкой эту задумчивую серьезность. Не бойся, старина! – сказал он, шутливо ткнув Эдварда в плечо. – Думаю, мне хватит жизнерадостности и бесполезности, чтобы сделать твой визит приятным!

Эдвард уныло покачал головой:

– А от кого ты услышал? Я приехал только сегодня.

– И к тому же чертовски злым, как говорит мистер Грамленд. Это мой сосед, который как раз находился в «Тремонте», когда ты… гм… туда ворвался. Похоже, ты обрушился и на него, и на всех, кто оказался рядом, в таком припадке злости, что расстроил даже безмятежного и всегда дружелюбного мистера Грамленда. Так что я «поднял паруса», просто не мог пропустить такую возможность – посмотреть на тебя в гневе. Итак, – добавил он, хлопнув Эдварда по руке своими перчатками, – что заставило тебя вернуться на родину, Эдвард? К тому же таким злым? Что, разве в Филли негде выплеснуть злобу?

Закончив есть, Эдвард откинулся на спинку стула и стлал глоток вина.

– Я приехал за Уордом.

– А… и сэр капитан заставил тебя разозлиться, – хмыкнул Ро.

– Уорду не хватит огня, чтобы разжечь гнев. – Уорд холодно вскинул бровь. Быстро припомнив постыдные подробности прошедшего дня, Эдвард поежился. – Я приехал по более срочному делу – из-за некоей женщины.

В глазах Ро вспыхнули огоньки.

– Из-за женщины? Ты меня заинтриговал. Молю тебя, расскажи, что это за женщина?

– Мы о ней уже беседовали.

– Хм… – протянул Ро и повернулся к Уорду: – Разве? – Он понизил голос. – Уж не тот ли это образец совершенства? Скромница, читающая наизусть Библию?

Уорд покачал головой и с неудовольствием поджал губы.

– Здесь не место для таких разговоров, Хатауэй.

Улыбка Ро стала еще шире.

– Что такое? – спросил он, оглядев сидевших в комнате мужчин. – Не думаю, что они сильно заинтересуются твоей любовницей.

– Ради Бога, – рассердился Уорд, – говори потише!

Смех в глазах Ро погас, сменившись искренним сочувствием, которое он приберегал только для своих друзей, тщательно пряча его за ухарской внешностью.

– Они уже все знают, Capitaine, – мягко сказал он. – И, – добавил Ро, с насмешкой глядя на Эдварда, – Земля не перестанет вращаться, а люди не будут захлопывать двери перед нашим Capitaine.

Уорд вздохнул и прищурился:

– Они – и ты – не знают и половины правды.

– Половины? – рассмеявшись, спросил Эдвард. Он вспомнил огромный живот Морган. Господи, ну и в положеньице они попали! – Скажи лучше – четверти.

– Клянусь Иовом, Уорд, у тебя что, уже четыре женщины? Ты надо мной издеваешься! С твоим-то ястребиным липом? Не иначе они обирают тебя начисто.

Понизив голос, Эдвард сказал:

– Все еще хуже.

В первый раз тревога исказила лицо Ро.

– Хуже? Знаешь, Эдвард, мне не нравится твой тон. Может быть, нам переместиться в дом Уорда?

* * *

– О, он гадкий, гадкий человек, хуже, чем Хитклифф из «Грозового перевала»! – простонала Эми, вытирая глаза. – Я его ненавижу! Зачем, о, зачем я вышла за неге замуж, Мо? – сказала она.

Морган настороженно посмотрела на нее, и на какой-то миг Эми подумала, что подруга не верит ни единому ее слову. Вообще-то после встречи с Эдвардом Эми полагала, что все изменится – Эдвард во всех ее передрягах всегда был таким нежным, внимательным и понимающим, в то время как родители вечно предпринимали гнусные попытки «контролировать ее непослушание», в точности как родители Морган. Он не считал ее своенравной. Но все это было прежде, чем брак превратил его в точную копию всего того, что она презирала.