Онлайн книга «Похищение века»
|
Я набралась мужества и спросила: - - Сергей Палыч, ты абсолютно уверен, что от вас ничего не могло просочиться? - Слушай, Татьяна, да за такие слова... - Ладно, не шуми, я должна была спросить. Для порядка. Тогда это он сам, больше некому. - Кто - он? - Лебедев, конечно. Вот тебе и мотив, Серега! Он увидел, что скандала вроде как не получилось, и решил сам его организовать. Постой-ка, а вы разве не прослушиваете "Брехуна"? Все-таки "желтая" газетенка, надо бы на всякий случай, а, майор? - Ишь ты какая умная! - усмехнулся тот. - Сами знаем, что надо, а что нет. Говорил же тебе - людей не хватает! Днем слушаем, конечно, а после восьми отключаемся, там у них остается один выпускающий редактор, какие у него разговоры? С девками треплется, только и всего. Он-то и принял вчера этот звонок от неизвестного около девяти тридцати. Говорит, что звонивший сказал очень немного: только то, что плащ Радамеса похищен после прилета Мартинеса в Тарасов, и предложил проверить это в пятницу на "Аиде". Слышно было плохо, так что писака даже не понял, мужчина или женщина с ним говорит. Он сразу связался с главным редактором, получил "добро", накропал эту пакость и поставил в номер. Таким вот образом. - Все понятно: спектакль закончился около девяти, как только Онегин освободился - сразу и позвонил... А что он сейчас? Вы взяли его под наблюдение? - Да ничего. Спокоен как танк. Вчера, когда после нашего с тобой разговора наш сотрудник занял пост, Лебедев был уже дома. Музыку слушал'. Около одиннадцати к нему проследовала девица, и двадцать минут назад оба еще пребывали в его комнате. У него сегодня, если память мне не изменяет, утренней репетиции нет. Ох, Татка, терзают меня сомнения с этим твоим Лебедевым! Только то и утешает, что с камерами хранения ты, кажется, попала в точку. - И ты молчишь, Серый! - Я не молчу, просто начал с главной новости. Лебедева опознала дежурная зала автоматических камер хранения на вокзале, хотя и не на сто процентов. Но не та, которая дежурила вечером во вторник, а та, что заступила после нее. Она видела, как Лебедев забрал из камеры большой и тяжелый черный пакет. Это было вчера около девяти утра. Я не могла сдержать возглас разочарования. - Да, старушка, увы! Судя по всему, он оставлял там плащ Радамеса если, конечно, это был он, - на ночь, а утром перепрятал в другое место. Но куда, черт побери?! - Серый в сердцах хлопнул сложенной газетой по своему колену. Да, черт побери, куда? А я так надеялась... Слабо забрезжило одно соображение, но поскольку оно выглядело бредовым и было основано пока на одной лишь интуиции, я не стала делиться им с майором. Сперва мне надо было побывать в театре. Я уточнила некоторые детали (мне показалось странным, что Лебедев не запомнился дежурной, когда он во вторник принес "товар" в камеру хранения, ведь он должен был купить у нее две 15-копеечные монетки советского образца). И узнала, что, во-первых, дежурила пожилая женщина со слабым зрением, а во-вторых, между восемью и девятью вечера в камере хранения всегда оживленно: в это время и прибывают, и отходят много поездов. А в-третьих, предположил Серый, Лебедев мог вообще не покупать в окошечке монетки, возможно, они остались у него в запасе со старых времен, или же он попросил кого-нибудь купить их, чтобы не "светиться" у окошка самому. Гениально, Серега! Ну конечно, такое объяснение выглядит правдоподобно. А на следующее утро было, наоборот, обычное для этого времени затишье. И в окошке дежурной скучала молодая бабенка, которая, разумеется, сразу "засекла" франтоватого парня в длинном темно-вишневом пальто свободного покроя с белым шарфом, в мягкой шляпе и темных очках (денек вчера был и вправду солнечный). При таком "камуфляже" признать Лебедева по фото из личного дела дежурной было, конечно, трудновато, пришлось сделать фоторобот, "нарядив" его портрет в шляпу и темные очки. И женщина сказала, что теперь она почти уверена: это он самый, утренний посетитель, вышедший из зала с тяжелым черным пакетом. Несколько шляп в гардеробе Лебедева я видела, но темно-вишневого пальто в его комнате определенно не было. Это могло означать только одно: в это время оно висело в его гримерке в театре. А значит, более чем вероятно, что "одинокий странник" и утром явился на службу в этом же пальтеце. Возможно, прямо с вокзала! Ведь в десять у него была репетиция, и он на ней присутствовал - беседовал как ни в чем не бывало с Мартинесом... Остается выяснить, когда Лебедев вчера утром появился в театре, во что был одет и имел ли при себе черный пакет. Так просто! Я так увлеклась "расчетами" своего соображения, что совсем позабыла о "дядюшке". А ему сейчас, должно быть, туго приходится... - Серый, а как Мигель? Что-то он мне не звонит... - Переживаешь, "племянница"? Не волнуйся, твой "родственничек" молодцом, он еще и не такое выдержит. Держится как слон, вокруг которого тявкают моськи, - извини, если тебе пришлось не по вкусу такое сравнение! Я говорил с ним рано утром. С восьми часов "Асторию" осаждают журналисты, нам даже пришлось принять меры и несколько ограничить свободу прессы... Сергей Палыч усмехнулся. - Сейчас Мартинес поехал на телевидение, по моему совету. В два часа они пустят его интервью, а потом повторят несколько раз в вечерних выпусках. Естественно, он будет все отрицать. А это значит, старушка, что если мы с тобой до завтрашнего спектакля не найдем плащик, то... Мой гость сделал красноречивый жест, показывающий, как у майора ФСБ голова отделяется от туловища. Ко мне эта опасность, конечно, не относилась, самое большее, что я могла потерять в случае неудачи, был мой двойной гонорар Но лишиться друга детства, только что вновь обретенного, было жаль. Поэтому я приоткрыла завесу тайны: - Сегодня, Сергей Палыч. Думаю, что мы найдем его сегодня... - Ох, Татка, мне бы твою уверенность! - ..Или не найдем никогда. - А вот так лучше не шути. Что ты задумала? - Подожди, Сергей. Мне надо еще кое-что проверить. Скажу позже. Но ты, пожалуйста, настрой свое начальство, что сегодня вечером нам могут понадобиться люди. И много. - Не смешно. "Много" - это сколько? И для какой надобности? - Прикинь сам, сколько нужно, чтобы перекрыть все входы-выходы в театре. Чтобы мышь не проскочила! - Ты серьезно думаешь, что плащ там? - Да, майор. Пока еще об заклад побиться не готова, но чутье подсказывает, что больше ему негде быть. - Чутье, чутье... Майор задумался на несколько секунд, в своей обычной манере подперев щеку рукой и глядя в пространство. Потом выпрямился, поднял глаза на меня. Они уже были холодно-деловыми. |