Книга Персона царских кровей, страница 36 – Наталья Александрова

Надежда неторопливо подошла следом за ним.

– Надо проверить ваши счета! – откуда-то сверху донесся громкий голос Алисы.

– Ради бога, проверяйте, что хотите! – отозвался невидимый прораб. – Только имейте в виду – Сергей Степанович все уже проверял, и он мне доверяет!

Иван Петрович удивленно крутил головой и растерянно хлопал глазами.

– Тогда они говорили в точности то же самое! – сообщил подоспевший садовник. – Слово в слово!

– Разумеется, слово в слово! – подтвердила Надежда.

– Что здесь происходит? – На поляне, удивленно оглядываясь, появилась Алиса.

– Ага, вот вы где! – Иван Петрович бросился к ней, как коршун. – А где Щеглов?

– Понятия не имею! – Алиса пожала плечами. – Вы же знаете, что он уехал…

– Уехал?! – воскликнул капитан Белкин. – А с кем же вы только что разговаривали?

И тут у него над головой раздался голос прораба:

– И вообще, мне надоело ваше недоверие! Я не могу работать в таких условиях! Я поговорю с Сергеем Степановичем…

– Да говорите с кем угодно, хоть с папой римским! – ответил из кустов раздраженный голос Алисы.

Иван Петрович все так же удивленно вертел головой, глядя то на Алису, то на кусты, откуда доносился ее голос.

– Что это? – растерянно воскликнула живая Алиса. – Я ничего не понимаю…

– Зато я, кажется, понимаю! – проговорила Надежда Николаевна, шагнула к невысокому деревцу, усыпанному белыми цветами, и протянула руку к одной из веток.

– Осторожнее! – к ней бросился Павел. – Это гортензия метельчатая, не поломайте ветки!

– Не поломаю! – успокоила его Надежда и достала спрятанную среди ветвей пластиковую коробочку.

– Что это? – удивленно повторила Алиса.

– Динамик, – ответила Надежда Николаевна и повернулась к Белкину. – Вы помните, тот магнитофон, который мы нашли в мастерской, был без динамиков, поэтому мы с вами ничего не услышали. Так вот – динамики были спрятаны здесь, в этих кустах!

– Ничего не понимаю! – Алиса переводила взгляд с Алисы на капитана. – Кто-нибудь мне объяснит, что говорит эта женщина? Что за бред? Какие динамики?

Надежда внимательно поглядела на нее. Алиса пыталась говорить твердо, даже нагло, но это у нее плохо выходило. Может быть, кого-то она и могла обмануть, но только не Надежду. Лебедева-то видела ее насквозь, замечала страх, плескавшийся в ее глазах, видела, как там, внутри, корчится от ужаса Алисина душа.

– Кажется, я понимаю, что произошло! – оживился Иван Петрович. – И могу объяснить желающим. Только думаю, что вы, Алиса Яновна, не нуждаетесь ни в каких объяснениях. Потому что именно вы со своим сообщником это все и устроили, чтобы ввести следствие в заблуждение.

– С каким сообщником? – Лицо Алисы покраснело от возмущения. – Что устроила? Я ничего не понимаю! Я не потерплю таких оскорблений! Я буду жаловаться вашему начальству!

Тут из динамика, который держала в руках Надежда, снова донесся голос Алисы:

– Мне это надоело! Я поговорю с Сергеем и потребую, чтобы он выставил вас из дома!

– Вот, значит, как все было! – проговорил Иван Петрович, потирая руки. – Вы с прорабом записали этот разговор на пленку, спрятали магнитофон в мастерской, а динамики пристроили здесь, в кустах так, чтобы садовник услышал вашу ссору и подтвердил ваше алиби на момент убийства. Правильно я излагаю?

– Нет, неправильно! – оборвала его Алиса. – Это ваши домыслы! Я не имею к этому никакого отношения!

– Я бы, Алиса Яновна, не спешил с такими заявлениями! – задушевным тоном опытного следователя произнес капитан. – Факты говорят сами за себя. А факты есть факты, с ними не поспоришь. Только чистосердечное признание может облегчить вашу участь. Признайтесь, расскажите, куда уехал ваш сообщник, – и я постараюсь сделать все, чтобы суд отнесся к вам со снисхождением…

– Со снисхождением? – фыркнула Алиса. – Не смешите меня! Какой суд? Не может быть никакого суда, что вы несете…

Она задумалась для вида и добавила:

– Теперь я припоминаю, у нас с прорабом действительно был такой разговор дня два или три назад. Наверное, он спрятал где-то магнитофон и записал этот разговор, чтобы позднее его использовать. А я здесь совершенно ни при чем и ни про какой магнитофон ничего не знала! И уж во всяком случае, непричастна к убийству Сергея!

– Вот чувствовала же я, что алиби у них фальшивое! – вскричала Надежда Николаевна. – С самого начала чувствовала! А если вы во время убийства не разговаривали с Олегом, то где вы тогда были? Что вы можете сказать в свое оправдание?

Она сделала шаг к Алисе, но тут была перехвачена капитаном Белкиным.

– Гражданка Лебедева! – строго сказал он. – Я настоятельно прошу вас не вмешиваться в ход расследования и не подменять собой органы правопорядка. Вы – свидетель, и никто больше!

Удар был силен, Надежда стояла с горящими щеками, как оплеванная. Капитан отчитал ее как провинившуюся девчонку, как малолетнего воришку, пойманного в магазине за кражей мороженого.

– Все всё поняли? – процедил капитан. – Ну, мы, разумеется, проверим магнитофон на предмет отпечатков пальцев, и если найдем там ваши отпечатки, Алиса Яновна, то разговор будет идти в другом месте.

– Проверяйте что угодно! – крикнула Алиса. – Олег вернется, его и спрашивайте!

– Однако не в Питер же он за сигаретами поехал, – пробормотал капитан, – да нет, не вернется ваш подельник… Бросил он вас, Алиса Яновна.

– Не смейте разговаривать со мной в таком тоне! – взвизгнула Алиса. – Я вас ненавижу!

На прощание капитан Белкин реквизировал ключи от джипа Сергея, стоящего в гараже, и от подержанного микроавтобуса, которым пользовался Павел для хозяйственных нужд, а сам гараж опечатал.

– Завтра с утра приеду с экспертами для обыска! – заявил он. – А пока прошу никого никуда не ходить и ничего самостоятельно не расследовать. Вы слышали, Надежда Николаевна?

Надежда не удостоила его ответом, даже головы в его сторону не повернула.

Кондитерский микроавтобус въехал в ворота огромного загородного дома. Вику и Нику подвели к крыльцу, напоминающему парадный вход Эрмитажа. Перед ними распахнулись широченные двери, и подруги оказались в холле, сверкающем лепниной и позолотой. По сторонам выстроились шеренги мраморных статуй и вымуштрованных слуг, таких же неподвижных, как и статуи.

Навстречу им по широкой парадной лестнице спускался толстый лысый человек в домашней бархатной куртке, расшитой золотыми шнурами.

– Девочки! Нинуля! Зинуля! – воскликнул толстяк, широко улыбаясь. – Как же я рад вас видеть!

– Но мы не… – начала было Ника.

Однако Вика, вместо того чтобы, как обычно, продолжить ее фразу, толкнула подругу локтем в бок и прошипела сквозь зубы: