Онлайн книга «Крымский роман»
И глубокий сон не стер ощущение его поцелуя, она, кажется, так и спала в этом поцелуе, и проснулась, и вот теперь лежала и прислушивалась к себе… Как будто стала новой, другой. Он ее ошеломил. С ней никогда в жизни не было такого! Были, конечно, страсти, любови, поцелуи – все было. Но чтобы так… Как будто в омут головой, чувствуя себя всю и его всего каждой клеточкой тела… и ни одной мысли, только абсолютная зависимость и свобода одновременно. Это ни объяснить, ни описать невозможно! Наталья не помнила: сколько это длилось, как произошло. В себя она пришла, уже когда курила и глядела в окно… Он ее обнял и велел ничего не придумывать. Какое там «придумывать»! У нее вообще мыслей не было. Никаких! Вот так. Вставать все равно придется, а еще – разговаривать с Антоном. Как?! Между прочим, Даша с мамой выходят в Джанкое и целых два часа – два! – до Симферополя они будут в купе одни… И где отсиживаться эти два часа?! «Ната, ты идиотка! Ну, поезд, дорога, ну, выпили немного, поцеловались – бывает. Да не бывает! И не было со мной такого никогда. Ну, что скулить? Ему вообще, наверное, все равно, он-то голову не терял небось… Все! Он сказал тебе «не придумывай» – вот и не придумывай!» Помолившись про себя, Ната села. – Доброе утро, Наталья! – поприветствовала ее Устинья Васильевна. – Спускайтесь, как раз к чаю. Сейчас-то не откажетесь? – Спасибо! Компанию с удовольствием составлю, а пить буду кофе. Только умоюсь сначала. Антон сидел у окна, напротив, рассматривал ее и улыбался. А ей бы не мешало переодеться. Он понял, тактично поднялся и вышел. Наталья встала, оделась, взяла все необходимое для умывания. – Я быстро, – пообещала она попутчицам и вышла. Ринков стоял возле купе и ждал ее. Наклонился и поцеловал в губы легким утренним поцелуем. – Доброе утро! Наталья переполошилась, смутилась, завертела головой по сторонам – нет ли кого в коридоре, собралась что-то сказать, но Антон ее опередил и поцеловал еще раз. – Иди, умывайся, – развернул он ее и слегка подтолкнул. Так ничего и не сказав, она послушно пошла. Потом Наталья пила кофе, чувствуя, как все внутри разжимается от горячего напитка, звонкого голоса Устиньи Васильевны и даже запаха сирени. Поезд замедлял ход, подъезжая к очередной станции. – Пойду на улицу выйду, – сказала Наталья и стала выбираться из-за стола. – Пожалуй, я тоже, – поддержал ее Антон. Она вышла из вагона первой. По перрону бегали люди, пытаясь продать пассажирам какие-то продукты – фрукты, пиво и много еще чего. Наталья отошла в сторону, подальше от коробейников, навязчиво предлагавших что-нибудь купить. Закурила. Из вагона вышел Антон и направился к ней. Она выскочила из купе, не дожидаясь его, чтобы не опираться на его руку, спускаясь с лестницы, которую он, конечно же, подал бы. Пройдя через толпу, Антон подошел к ней. – Может, перестанешь наконец от меня все время убегать? – с иронией поинтересовался он и, наклонившись к ней поближе, признался: – Я не бью маленьких девочек, впрочем, больших тоже не бью. – А вдруг ты кусаешься или вообще – маньяк? – А что, похож? – Да бог вас, маньяков, знает. Вы все такие зага-а-дочные и под нормальных людей маскируетесь. – Вот так гораздо лучше! – похвалил Ринков. – А то такое впечатление, что за ночь царевна превратилась в трусливую мышку. – В лягушку, по сюжету сказки была лягушка… – Не искушай меня, девочка, я знаю правила превращения лягушки в царевну! – Все, все, простите, дядечка, больше не буду! – дурным голосом заныла Наталья. Они оба рассмеялись, снимая напряжение. Она и сама не понимала, почему бегает от него. Трусихой она никогда не была. Но ни один мужчина в ее жизни не затрагивал ее и не волновал так, как Антон Ринков – так глубоко и так неожиданно сильно. И это напугало ее. Когда они вернулись в вагон, Антон предложил Наталье пойти в ресторан, надеясь, что она откажется. Ему было трудно находиться рядом – и не дотрагиваться до нее, не смотреть и не загадывать, как у них может все быть… Он постоянно помнил, что через два часа они останутся вдвоем в купе, и нервничал, как подросток, посмеиваясь над собой. А в ресторан ему вообще-то надо – посмотреть, как изменилась ситуация, и изменилась ли, если там будут те, кто его интересует. Наталья отказалась от его предложения. Вернувшись в купе, она сразу же забралась на свою полку. Взяла книжку и, мысленно прикрикнув на себя, попыталась читать. А потом и не заметила, как заснула. Вот как напереживалась! Она проснулась, когда Даша закидывала на третью полку свернутые матрасы. – Мы уже подъезжаем, вот и убираем постели, – пояснила свои действия девушка. Они с Устиньей Васильевной суетились, проверяли – не забыли ли чего, пересчитывали сумки. Поезд притормаживал. – Ну все, Наталья, до свиданья, счастливо вам доехать. Пусть у вас все будет хорошо. Вы очень красивая пара! – уверенно сказала Устинья Васильевна. Наталья от удивления даже рот открыла. – Что вы так смотрите? У меня глаз острый: я всегда вижу – у кого сложится, а у кого нет. Бабка моя ясновидящей была, и мне кое-что от нее в этом смысле перепало, – усмехнулась ее растерянному виду женщина и уверила: – Вы с Антоном Александровичем очень друг другу подходите, я сразу почувствовала: у вас все получится! Спускайтесь, я вас перекрещу и поцелую – на прощание и на удачу. Совершенно обалдев от такого напутствия, Наталья спустилась вниз, подставила щеку для поцелуя и дала себя перекрестить. Устинья Васильевна подхватила сумки, кивнула ободряюще и вышла. Даша, пропустив ее вперед, остановилась в дверях: – До свидания, Наталья Александровна. Вы маме верьте, она еще ни разу не ошибалась. Счастливого пути! «Вот это да! Казалось бы: совсем простецкая тетка, а смотри-ка, все углядела!» – удивилась Наталья. Она подсела к окну и смотрела, как встречают родственники Дашу с мамой. Они обнимались, целовались, что-то весело говорили все одновременно, хохотали. И было понятно, что прибывшим очень рады, что их давно ждут и любят… |