Онлайн книга «Дальняя дорога»
|
Потом мы побрели по парку, держась за руки и обсуждая наше совместное будущее. В голосе Рут звучали любовь и радостное волнение, но до сих пор при воспоминании о тех днях я мучаюсь угрызениями совести. Я думаю о том, чего так и не добился; о мечтах, которые не исполнились. Почувствовав знакомый прилив стыда, я вновь ощущаю запах духов. Он усиливается, и я понимаю, что это не воспоминание – духами пахнет в машине. Страшно открыть глаза, но я с трудом поднимаю веки. Поначалу все темно и размыто, и я сомневаюсь, что вообще разгляжу хоть что-нибудь. Но я ее вижу. Она прозрачна, как призрак, но это несомненно Рут. Она здесь, она вернулась, и мое сердце радостно трепещет. Я хочу прикоснуться к ней, обнять, но знаю, что ничего не получится, поэтому я просто сосредотачиваюсь, пытаясь рассмотреть жену получше. Когда глаза привыкают, я замечаю, что на Рут кремовое платье с оборками спереди. Платье, которое было на ней в тот день, когда я сделал ей предложение. Но Рут чем-то недовольна. – Нет, Айра, – внезапно говорит она, и в ее голосе я безошибочно распознаю предостережение. – Мы об этом говорить не будем. Об ужине и предложении – да. Но только не о… До сих пор не верится, что она вернулась. – Я знаю, что ты грустишь… – начинаю я. – Не грущу, – перебивает она. – Это ты грустишь. Грустишь с того самого вечера. Мне не нужно было говорить, что… – Но ты сказала. Жена склоняет голову. Ее каштановые волосы в отличие от моих густые и блестящие. – Тогда я впервые призналась тебе в любви, – произносит она. – Я сказала, что хочу выйти за тебя замуж. Я пообещала, что буду ждать и что мы поженимся, как только ты вернешься. – Но ты сказала и еще кое-что… – Остальное не важно! – восклицает Рут, вскидывая голову. – Мы ведь были счастливы, так? Все эти годы, что прожили вместе? – Да. – Ты любил меня? – Всегда! – Тогда, пожалуйста, послушай, Айра, – говорит Рут с едва скрываемым нетерпением и подается вперед. – Я никогда не жалела, что мы поженились. Ты подарил мне счастье и радость, и если бы я должна была сделать выбор еще раз, я бы повторила не колеблясь. Посмотри на нашу жизнь, наши поездки, совместные приключения. Как говаривал твой отец, мы вместе совершили долгую прогулку, которая называется жизнь. Моя жизнь была наполнена светом благодаря тебе. В отличие от других мы даже не ссорились. – Ссорились, – возражаю я. – Не всерьез, – настаивает Рут. – Наши ссоры ничего не значили. Да, я сердилась, если ты забывал вынести мусор, но это же не настоящая ссора, а пустяки. Такие мелочи исчезают из памяти, словно тень. – Ты забываешь… – Нет, я помню, – перебивает Рут, зная, что я собираюсь сказать. – Но мы справились. Вместе. Как всегда. Как бы она меня ни утешала, я по-прежнему чувствую глубокую боль, которую много лет носил в себе. – Прости, – наконец говорю я. – Я хочу, чтоб ты знала: мне всегда было страшно жаль. – Не надо так, – просит она, и голос у нее обрывается. – Ничего не могу поделать. Мы проговорили в тот вечер несколько часов… – Да, – признает Рут. – Мы вспоминали время, которое провели вместе. Говорили про учебу, про то, что однажды тебе достанется отцовский магазин. Потом, уже лежа в постели, я долго-долго рассматривала кольцо. На следующее утро я показала его матери, и она обрадовалась. Отец тоже был доволен. Рут пытается меня отвлечь, но тщетно. Я продолжаю пристально смотреть на жену. – В тот вечер мы говорили и о тебе. О твоих мечтах. Заслышав это, она отворачивается и повторяет: – Да. О моих мечтах. – Ты сказала, что хочешь стать учительницей и что мы купим дом по соседству с родителями. – Да. – И что мы будем много путешествовать. Побываем в Нью-Йорке и Бостоне. Может быть, даже в Вене. – Да, – повторяет она. Я закрываю глаза, ощутив бремя прошлых сожалений. – Ты сказала, что больше всего на свете хочешь детей. Что ты мечтаешь стать матерью. Ты хотела двух мальчиков и двух девочек, большую шумную семью, как у одной из твоих двоюродных сестер. Ты любила у нее гостить, потому что тебе там было хорошо. Вот о чем ты мечтала… Рут, ссутулившись, поворачивается ко мне. – Да, – шепотом отвечает она. – Признаю, я этого хотела. Сердце горестно сжимается, и я чувствую, как душа рушится. Правда зачастую бывает ужасна, и я вновь жалею, что Рут не вышла за кого-нибудь другого. Но сейчас уже поздно, слишком поздно что-то менять. Я стар, одинок и с каждым часом приближаюсь к смерти. Я устал – устал как никогда в жизни. – Зря ты вышла за меня, – шепчу я. Рут качает головой и ласково, как прежде, придвигается ближе. Она осторожно проводит пальцем по моему лицу, целует в макушку. – Я никогда бы не вышла за другого, – говорит она. – И давай больше не будем об этом говорить. Тебе нужно отдохнуть. Поспи. – Нет, – отвечаю я и пытаюсь покачать головой, но не могу – боль нестерпимая. – Я не стану спать. Я хочу быть с тобой. – Не беспокойся, я приду, когда ты проснешься. – Ты уже раз ушла. – Я никуда не уходила. Я была здесь. И буду впредь. – Откуда ты знаешь? Рут вновь меня целует, прежде чем ответить, ласково и нежно: – Потому что я всегда с тобой, Айра. Глава 6 Люк Утром, выбираясь из постели, Люк почувствовал сильную боль в спине, поэтому почистить Коню шею и холку было проблематично. Ибупрофен слегка унял приступ, но все-таки Люк с усилием поднимал руку выше плеча. Когда он на рассвете обходил сараи, то морщился от боли, даже поворачивая голову с боку на бок, и радовался, что Хосе помогает ему управляться на ранчо. Повесив щетку на гвоздь, Люк насыпал в ведерко овса и зашагал к дому, зная, что полностью оправится через пару дней. Боль была нормой после любого выступления, и Люк уж точно переживал и худшее. Вопрос заключался не в том, пострадает ли наездник, а в том, когда и насколько серьезно. Не считая злополучной скачки на Страхолюдине, Люк дважды ломал ребра и дважды рвал коленные связки, один раз повредил легкое. В 2005 году ему раздробило левое запястье, и он вдобавок вывихнул оба плеча. Четыре года назад он участвовал в мировом чемпионате со сломанной лодыжкой, в специальном сапоге, чтобы вновь не повредить еще не сросшиеся кости. И разумеется, Люк пережил изрядное количество сотрясений мозга. Тем не менее большую часть жизни он ни о чем не мечтал так, как о новых выступлениях. |