Книга Я - ваши неприятности, страница 3 – Татьяна Полякова

Я не успела до конца высказать свою мысль, как хлопнула входная дверь, и в комнату бесцеремонно ввалились две личности мужского пола и совершенно непотребного вида. То есть вид сам по себе был довольно обыденным, но подобных манер мне никогда раньше наблюдать не приходилось. Поэтому в первую минуту я растерялась, а потом и вовсе лишилась дара речи. Эти типы вломились в квартиру, не дав себе труда постучать или каким-то иным тривиальным способом оповестить о своем появлении пнули ногами дверь комнаты, насвистывая и на ходу засовывая руки в карманы давно не стиранных штанов. У одного из них недоставало половины передних зубов, у другого левое веко было как-то странно прикрыто. В общем, они производили впечатление немытых, ущербных и совершенно неуместных в Серафиминой квартире личностей.

Тетушка не проявила по поводу их появления ни ужаса, ни удивления.

— Привет, Серафима, — сказал беззубый.

— Привет, — ответила она равнодушно и продолжила разглядывать потолок.

— Ну и как там наши денежки? — ухмыльнулся беззубый, вслед за ним ухмыльнулся и его приятель.

— Как в банке, — серьезно ответила Серафима. — Надежно, выгодно, удобно.

— Может, тебе какой намек дать? — не унимался парень. — Может, ты шевелиться начнешь…

— Я шевелюсь. Продаю квартиру. Юрик в курсе, я ему звонила.

— А это кто? — подал голос второй тип, кивнув в мою сторону.

С момента появления они поглядывали на меня с интересом, а теперь пялились откровенно и нагло.

— Племянница. Слюни-то подбери, придурок, не для тебя припасли.

— Чей-то я не понял, чей-то ты пасть пазеваешь? — пропел парень, стремительно выбрасывая вперед руку.

Удар пришелся Серафиме по лицу. Я обомлела, вытаращила глаза, а потом попыталась подняться. Тетка больно пнула меня в бок каблуком, сурово нахмурившись, вытерла кровь с разбитой губы и спокойно сказала:

— Витенька, дерганый ты мой, повторяю специально для слабослышащих: не для тебя припасено. Понял?

— Ага, — ответил беззубый, продолжая меня разглядывать.

На всякий случай я уставилась в потолок. Потосковав немного в молчании, парни, не сговариваясь, направились к двери.

— Ну, бывай, — кивнул беззубый. — Увидимся. Племянница, говоришь?

Как только хлопнула входная дверь, я, выскочив в прихожую, заперла ее на и оба замка.

— Дверь лучше держать открытой, — философски заметила Серафима. — Вышибут. Хлопотно, и соседям беспокойство.

— Это что же такое? — ахнула я, как только смогла отдышаться. — Это уму непостижимо…

— Кончай тарахтеть, — усмехнулась тетушка, поднимаясь с дивана. — Пойдем, хоть чаю выпьем.

— Какой, к черту, чай! Этот негодяй тебя ударил. Немедленно, слышишь, немедленно звони в милицию! Нет, лучше я позвоню…

— Ты, племяшка, у меня вовсе дурочка, — загрустила тетка. — Не пойму только в кого.

— Ты что же, хочешь, чтобы этим подонкам их гнусная выходка с рук сошла?

— Брось. Витька — не самое плохое, что есть в подлунном мире. А по фейсу я схлопотала по твоей милости. Мужики при виде небесных черт впали в буйство. Надеялись, что ты на месте не усидишь и глупость сделаешь: звук какой издашь или того хуже, на выручку кинешься. Вот тут бы они потешились… Слава Богу, хватило ума сообразить, чего хочет от тебя твоя старая мудрая тетка.

— Ты хочешь сказать… — начала я.

— Я хочу сказать: с первым автобусом — домой. Италия отменяется, и здесь тебе не место.

— Господи, да что же это?

— Ты сейчас на курицу похожа, — с усмешкой заметила Серафима.

— Это чудовищно, — твердо сказала я. — Как в кино: Германия, тридцать девятый год, два эсэсовца на отдыхе, и я — несчастная еврейка.

Серафима хохотнула, ставя на плиту чайник:

— Конечно, не Германия, не СС, и ты не еврейка, а православная христианка беспримесно русская на обозримые поколения… Но суть ты ухватила.

— Я звоню в милицию. Тетка махнула рукой:

— Много пользы!

— От милиции много пользы?

— В моем случае — никакой, — очень серьезно сказала Серафима и даже вздохнула. Тут я испугалась по-настоящему.

— Серафима, ты должна немедленно уехать. Конечно, я не планировала до конца дней жить с тобой под одной крышей, но у меня вполне приличная квартира, и мы в ней как-нибудь разместимся. График работы у нас не совпадает, так что мы даже не сумеем как следует надоедать друг другу…

— Возможно, так оно и будет, — загрустила Серафима еще больше.

— А кто эти типы? — спросила я, разливая чай.

— Так, мелочь…

— Ничего себе, мелочь.

— Пугают. Что б я прочувствовала.

— А кто их послал? Директор в отпуске прохлаждается, так кому какое дело до пропавших денег?

— Юрке Каткову дело. Директор ведь так, для виду. Хозяин Каток, это его ребята были.

— Боже мой, куда ты изловчилась вляпаться? И на что тебе сдалось это казино? Шла бы в детский сад или вон в зоопарк.

— Так ведь денег хотелось. Люди гибнут за металл. Ты наверное, голодная, сейчас пельменей отварю…

— Какие пельмени? У меня кусок в горле застрянет.

— Очень ты у меня впечатлительная. Творческая натура, тонкая душа…

— Прекрати, ничего забавного я в этой ситуации не вижу.

— Я тоже, — охотно согласилась Серафима.

— Постой-ка, — всполошилась я. — У тебя же был знакомый, Володя, он как будто трудился в каком-то отделе… не помню, как правильно, но точно помню, что по борьбе с бандитизмом.

— Не был, а есть. Ну и что?

— Как что? Звони ему, он должен помочь.

— Чем, интересно? Денег в долг дать? Так у него их сроду не было. Он же юродивый, сиречь честный. Оттого и оклад мизерный, приработков не наблюдается, жена зануда и две девки-акселератки на папу дуются, тряпки новые хотят. От Вовки толку, как от козла молока. Он жутко скучный и обременительный для природы тип.