Книга Обещание экстаза, страница 39 – Констанция О'Бэньон

– Да, Кларисса – очень милая. Она вовсе не черствая, как о ней думают люди.

– Я знаю ее с рождения. Ее самый большой недостаток в том, что она всегда говорит правду, но зачастую – бестактно.

– Бабушка, а ты знала, что Эдвард Ганновер собирается жениться?

– Да, я слышала об этом.

У Виктории задрожали губы. Стараясь не выдать своих чувств, она сказала:

– Кларисса говорит, что он не любит женщину, на которой намерен жениться.

– Кларисса не может этого знать. Эдвард способен любить женщину так же, как любой другой мужчина.

– Ты думаешь, он ее любит?

– Я думаю, что женщина, завоевавшая сердце Эдварда, узнает великую любовь.

Виктории показалось, что мир вокруг нее содрогнулся и рухнул. Ей захотелось побыть одной. Она боялась, что выдаст себя, если немедленно не скроется от посторонних глаз. Девушка молча кивнула бабушке и бросилась вверх по лестнице.

Эллис с тревогой наблюдала за внучкой. Позже, когда проходила мимо ее комнаты, она слышала сдавленные рыдания. Эллис остановилась у порога. Она хотела войти, чтобы успокоить девушку, но потом поняла, что все равно ничем не поможет. «О, мое драгоценное дитя, – думала Матушка, – если я скажу, что Эдвард любит тебя, ты ни за что не поверишь».

Ближе к вечеру Виктория решила совершить верховую прогулку и немного посидеть у реки. Она подумала, что если возьмет с собой альбом для набросков, то, рисуя, возможно, на время забудет о своем горе.

К ее удивлению, бабушка не стала возражать.

Виктория впервые садилась в седло после своего злосчастного падения и сейчас была очень рада прогулке. Черногривый красавец тоже обрадовался встрече. Он грациозно пританцовывал и вскидывал голову.

Остановившись у невысокого берега Вулф-Ривер, девушка спешилась и, присев под мескитовым деревом, раскрыла альбом. Бунтарь же чуть поодаль щипал зеленую травку. Высоко в небе парил ястреб, и Виктория какое-то время наблюдала за ним. Когда же она наконец взялась за карандаш, раздался стук копыт. Девушка вздохнула – она поняла, что ее одиночество будет нарушено.

«Интересно, кто же это?» – думала Виктория, прислушиваясь. Вскоре из-за речной излучины появился Эдвард Ганновер, и девушка почувствовала, что ей стало трудно дышать. В следующее мгновение он заметил ее и направился прямо к ней. Остановившись, он снял широкополую черную шляпу и утер рукавом пот со лба.

– Жаркий сегодня день, – проговорил он с улыбкой.

– Да, мистер Ганновер, действительно жарко, – пробурчала Виктория и уткнулась в свой блокнот; она надеялась, что Эдвард оставит ее в покое.

Но он спешился и, вытащив из седельной сумки флягу с водой, подошел к девушке. Виктория подняла на него глаза – и замерла на несколько мгновений; ей показалось, что она еще никогда не видела Эдварда таким красивым. Он был в голубой рубашке и в мексиканских кожаных штанах, облегавших его длинные стройные ноги. «Почему же мне так хорошо с ним рядом? – думала Виктория. – Почему я каждой клеточкой чувствую его малейшее движение?»

Тут он снова улыбнулся и протянул девушке флягу. Она сделала большой глоток и, возвращая флягу, проговорила:

– Спасибо, мне ужасно хотелось пить.

Эдвард тоже сделал глоток и, осмотревшись, заметил:

– Вы, похоже, нашли самое лучшее место. Здесь прохладнее.

– Что вас заставило выехать в такую жару? – полюбопытствовала Виктория.

– Пришлось выехать. Я проверял, как пасется стадо. – Эдвард присел на траву рядом с девушкой. – А вы уже настолько поправились, что садитесь в седло?

– Я чувствую себя абсолютно здоровой. – Виктория улыбнулась. – Как ваша рука?

– В полном порядке.

– Можно мне взглянуть?

– Она уже зажила, – сказал Эдвард, проигнорировав просьбу.

– И все-таки мне бы хотелось взглянуть.

Эдвард протянул ей руку, и Виктория увидела на его ладони свежий красный шрам.

– Выглядит хуже, чем я представляла, – проговорила она, нахмурившись. – Наверное, было очень больно.

Эдвард пожал плечами и спросил:

– Вы уверены, что уже вполне здоровы?

– Конечно, – кивнула Виктория.

– Можно посмотреть, что вы рисуете?

– Нет. – Девушка захлопнула альбом. – Я только учусь. Я рисую для собственного удовольствия, и мне было бы неловко вам это показывать.

– Вы все еще скучаете по дому? – неожиданно спросил Эдвард.

– Да, мне очень хочется вернуться туда, – с грустью в голосе проговорила Виктория.

– Здесь многие надеются, что Техас станет для вас вторым домом.

– Возможно, так и случится. Возможно, я останусь здесь навсегда. – Тут Виктория вдруг вспомнила, что Эдвард собирается жениться, и сердце ее сжалось. – Мне пора, – пробормотала она, поднимаясь на ноги.

Эдвард посмотрел на нее с удивлением.

– Скажите, почему вы все время разгуливаете в этих нелепых бриджах?

– Какое вам до этого дело?! – возмутилась девушка. – К тому же я вовсе не разгуливала! Если вы помните, я сидела тут в одиночестве.

Эдвард тоже поднялся на ноги.

– И о чем только Матушка думает? Почему позволяет вам так одеваться?

– Очень жаль, если вам не нравится. Но, по правде говоря, вас это не касается.

Тут Эдвард вдруг схватил девушку за плечи и с силой тряхнул. Она от неожиданности выронила альбом.

– Я не сказал, что мне это не нравится. Но мне нестерпима мысль, что и другие мужчины видят вас в подобном наряде. – Лицо его потемнело от гнева, и на скулах ходили желваки.

Виктория уставилась на него в изумлении. «Какой он странный, этот Эдвард Ганновер, – подумала она. – Почему он вдруг так разозлился?»

– Мистер Ганновер, почему вы говорите мне подобные вещи?

– Мне кажется, ты знаешь, Виктория. – Тут он обнял ее за талию и привлек к себе.

– Пожалуйста, отпустите меня. Вы меня пугаете.

– Я уже говорил тебе, что не нужно меня бояться. Это я подвергаюсь опасности. Интересно, а твои губы такие же пьянящие, как в тот раз?

В следующее мгновение Виктория почувствовала на лице его дыхание и поняла, что Эдвард сейчас поцелует ее. Она сопротивлялась изо всех сил, но тщетно. Однако он лишь прикоснулся губами к ее губам – словно хотел подразнить. Впрочем, и этого было достаточно, чтобы Виктория забыла обо всем на свете.

– Ты сводишь меня с ума, – прошептал он. И тотчас же крепко прижал ее к себе и впился поцелуем в ее губы.

Тут руки девушки обвили шею Эдварда, и она еще крепче к нему прижалась.